Нити тьмы. Дэвид Болдаччи

шар, валявшийся на полу вперемешку с контейнерами от быстрого питания. На одной из стен висел телевизор с плоским экраном. Под ним лежала игровая приставка.

      Ну теперь очевидны его приоритеты.

      В кухне Пайн обнаружила гораздо больше муравьев и тараканов, чем кастрюль и посуды. На тарелках, лежавших в раковине, давно засохли остатки еды, и Пайн решила, что положили их туда не меньше года назад. В доме было настолько грязно, что даже воздух казался наполненным сажей, микробами и набухающей заразой.

      Наконец она добралась до подвала. Судя по пыли, военные полицейские забрали отсюда несколько крупных предметов. Стены были обиты дешевой фанерой, кто-то пытался рисовать на них отвратительной коричневой краской.

      Ковер протерся в нескольких местах; кое-где он был свернут, открывая бетонный пол. Всюду виднелись следы крысиного помета. Здесь так пахло плесенью, что Пайн наморщила нос – и в следующее мгновение начала задыхаться. Прислонилась к стене и принялась внимательно осматривать подвал; она могла бы поспорить, что остатки белого порошка на ковре – кокаин или стружка из машины по производству таблеток, от которой в пыли остался прямоугольный след. Очевидно, Винченцо занимался нелегальным бизнесом прямо здесь, где его не могли увидеть любопытные соседи. При обычных обстоятельствах Пайн это заинтересовало бы, но ее нынешнее положение никак не подходило под определение «обычные обстоятельства».

      И все же то, что могло ее заинтересовать, смотрело ей прямо в лицо.

      Стена со старыми фотографиями в рамках. Они висели криво, и, судя по всему, Винченцо даже не пытался их поправить. Пайн сомневалась, что он вообще на них смотрел, когда спускался сюда, чтобы заняться производством наркотиков. Вероятно, на фотографиях была его семья – и не более того.

      Этли подошла к стене и включила верхний свет – он был установлен прямо над фотографиями. Флуоресцентные трубы замерцали, ожили, и все тусклое стало молочно-белым. Она начала с верхнего левого угла, и ее взгляд стал медленно перемещаться к правому нижнему.

      Где-то посередине Пайн остановилась – она смотрела на снимок молодого Ито Винченцо, человека, который, как она считала, похитил Мерси, а потом попытался свалить вину на ее несчастного отца. Пайн с удивлением обнаружила, что черты лица Ито Винченцо показались ей добрыми. Она знала, что это никак не могло соответствовать действительности – во всяком случае, если речь шла о ней или Мерси.

      Ее взгляд продолжал перемещаться вниз вдоль рядов фотографий. Некоторое время Этли изучала Бруно Винченцо, мафиозо, старшего брата Ито, которого узнала по другой фотографии, виденной в газете. Он выходил из здания федерального суда и пытался закрыть лицо книгой в мягкой обложке.

      Пайн считала, что именно Бруно стал причиной содеянного Ито. Это было наказание ее матери за то, что она помогла отправить Бруно в тюрьму, где он и закончил жизнь: кто-то вогнал ему нож в сонную артерию за доносы на других заключенных.

      Рядом с фотографией Ито висел снимок женщины, который казался старым; Пайн сделала такой вывод по одежде,