Не ныряйте с незнакомых скал. Татьяна Шипошина

мне был слышен разговор матери с вошедшим. С вошедшей. Не полностью, но оно и не требовалось.

      – Тётя Наташа, у вас не будет рублей пятьсот? Ну, хоть двести!

      А-а, понятно, кто пришёл. Эта гостья приходит довольно часто.

      С нами на площадке живёт бывшая сирота Танька, получившая квартиру от государства. Она старше меня, наверно, года на два.

      Когда сироты выпускаются из детдома, им дают квартиры. Но не в собственность, а под надзор социальной службы, до тех пор, пока им не исполнится двадцать четыре года.

      За это время они должны зарекомендовать себя «с хорошей стороны»: устроиться на работу, жениться, завести детей, не спиться, не исколоться, не попасть в тюрьму. И всё такое прочее.

      Социальная служба им помогает. Им дарят холодильники и стиральные машины, а также телевизоры. Им привозят продукты.

      Можно жить. С голоду умереть не дадут. Их пристраивают на работы. На такие, где не требуется особого ума.

      Таньке лет двадцать. Она не работает. Так, перебивается. То месяц просидит где-то в ларьке, то где-то помашет шваброй.

      Правда, у неё есть специальность: она окончила швейное училище. Швея. Но шить ей неохота. Нигде она не может закрепиться.

      Такие же и её дружки, которые частенько собираются у неё на квартире. Сильно шуметь им не позволяют соседи. Не моя мама, а те соседи, квартира которых расположена рядом. Если шум и музыка не смолкнут после двадцати трёх ноль-ноль, соседи сразу звонят участковому. В двадцать три ноль-пять. Участковый является и компанию разгоняет.

      Поскольку это происходило тысячу раз, у Таньки и её дружков выработался условный рефлекс, и они уже не шумят.

      Если погода позволяет, они перебираются в садик напротив дома и там уже выделываются в своё удовольствие. Пока кто-то из соседей снова не вызовет полицию.

      У Таньки периодически заканчиваются деньги. И тогда она приходит к моей маме. Моя мама ей помогает. Больше никто из соседей денег Таньке не даёт, потому что она долги всем прощает и не возвращает. Как ни странно, только моей маме она пару раз приносила «возврат» – то сто рублей, то двести. Правда, через пару дней одалживала в два раза больше.

      Но мать всегда очень радовалась, как будто ей вернули пару миллионов.

      – Таня, опять на бутылку просишь?

      – Тётя Наташа, вы же знаете, что я не пью. Я могу только чуть-чуть, одну рюмочку. Это Вадик пришёл, у него несчастная любовь.

      – Который раз?

      – Что?

      – Который раз любовь? И который раз – несчастная?

      – Да… ему не везёт. Он всё втюхивается, да не в тех.

      – А в тебя он почему не влюбился?

      – Да он же мне как брат! А как ваш Олег?

      – Да как? Так же.

      – Вот, блин, человеку не повезло! Я вам скажу – хорошим людям всегда не везёт! Может, вам помощь нужна? Может, вам в магазин слетать? Или полы помыть? Я могу и с Олежкой вашим посидеть!

      – Спасибо, Танюша, но с ним не надо сидеть. Он и сам справляется.

      – А-а… Ну ладно. Спасибо вам.

      – На здоровье.

      – Я верну! Деньги я верну! Через три дня обязательно принесу! Это… меня Танюшей никто