Вор крупного калибра. Валерий Шарапов

но ненависть ненавистью, а свекла свеклой.

      – Ну всех прикормил, садовод… – и добавил непечатное.

      Санька от удивления приостановил жевание, подвигал прозрачными ушами, складывая два и два, и наконец понимающе кивнул:

      – Ну да. Понимаю. Только все-таки зря, мужик-то он нормальный.

      – Нормальный мужик цветочки разводить не станет, – упрямился Николай.

      – Ну а эти там, как его, беса… Тимирязев.

      – Это другое, – заявил Колька уверенно.

      – Но все-таки не жадничает, – увещевал Санька, – луку приволок. Вон тетке герань в горшке подарил. Теперь как хорошо, моли нет.

      – Она у вас с голодухи вся перемерла.

      – Не. Герман преподнес, моль разбежалась, тетка и раскисла. Сидит, слезки в чашку роняет, а он ей еще и втолковывает, мол, от цветка еще и нервы успокоятся.

      – Он что, тут? – насторожился Колька.

      – Да вон со станции зашел, с теткой Анькой кипяток гоняет. Да и Олька заскочила. Сперва до тебя подалась, не застала, теперь у нас, Светке помогает с арифметикой…

      Уже не слушая приятеля, Колька вбежал на этаж и по-хозяйски отворил хронически не закрывающуюся дверь.

      Картина, представшая перед его покрасневшими глазами, была ужасна. Вокруг стола хлопотала тетка Анька Филипповна, красиво причесанная, вся какая-то отглаженная-накрахмаленная, даже помолодевшая и похорошевшая. Оля с огромными глазами, забыв о том, что перу не место во рту, и мелкая Светка, которая успевала жевать, хрустя за ушами, и восхищенно таращиться, и ненавистный Вакарчук со своим желтым чемоданом.

      Орудуя хваталками, дурацкий Герман ловко управлялся с тетрадным листочком, складывая самые разнообразные бумбезделки. Как по волшебству, превращались листки то во «всамделишную» – прыгающую! – лягушку, то в истребитель, то в двухтрубный пароход…

      – Теперь розочку, – распорядилась Светка.

      – Ну это же совсем просто, – с неизменной улыбкой заметил физрук, но противиться не стал, сложил листок в длинную полосу и быстрыми, точными движениями, почти не останавливаясь, как-то скрутил, расправил, подтянул, – и вот в его поганых руках расцвела розочка – пусть в линейку, но почти как живая.

      Светка аж лапками всплеснула, тетка Анька уже всхлипывала от восторга, а этот гад со своей малахольной улыбкой протянул цветок Оле.

      Плотно прикрывая за собой дверь, никем не замеченный Николай успел услышать, как Вакарчук пообещал:

      – Вот подождите, когда зацветут настоящие…

      – Жди-дожидайся, – проскрежетал Колька.

      Дальше он действовал как в тумане, даже не задумываясь ни о самом поступке, ни о последствиях. Ближайшая телефонная будка с новехоньким аппаратом находилась в пяти минутах ходьбы быстрым шагом. Совершив звонок по «ноль-два» и произнеся несколько слов нарочито измененным голосом, Колька отправился бродить куда глаза глядят. Видеть никого не хотелось, и идти домой было нельзя – вскоре в округе будет людно. Исключительно людно.

      …Бригада прибыла – пятнадцати минут не прошло,