Путешественник из ниоткуда. Валерия Вербинина

пообещал ему, что сделаю все от меня зависящее, попрощался и вышел на улицу, где в грязи уныло копошились куры.

      Как оказалось, вышел я только для того, чтобы неподалеку от вывески «Моды парижские, лондонские и иные прочие» получить чемоданом по голове.

* * *

      Это был добротный чемодан, совершенно новехонький и набитый, судя по его весу, плотно пригнанными друг к другу кирпичами. Слегка опешив от удара, я повалился на дорогу, а хозяйка чемодана заметалась вокруг меня, испуская бессвязные крики на французском языке.

      – Ah, monsieur! Quel dommage! Je vous ai blessé! Ah, monsieur, je vous demande pardon de tout mon coeur![8]

      – Сударыня, – пролепетал я, совершенно оглушенный водопадом слов и еще более – проклятым чемоданом, от которого едва не лишился последних остатков разума. – Сударыня, ну что вы! Я виноват столько же, сколько и вы.

      По правде говоря, я совершенно не считал себя ни в чем виноватым, просто надо же было хоть как-то успокоить бедную женщину, проявлявшую все признаки совершенного отчаяния. Минуту назад я спокойно шел по площади, когда у модной лавки со мной поравнялась обшарпанная, видавшая виды колымага. Неожиданно она остановилась, а в следующее мгновение дверь растворилась и в меня полетел тот самый чемодан. Следом за чемоданом из кареты показалась и его обладательница – женщина еще довольно молодая, рыжая, веснушчатая, в очках, придававших ей необыкновенно ученый вид, и принялась оглашать воздух жалобами на языке Расина и Мольера.

      – Ишь разливается, – непочтительно проворчал сидевший на козлах кучер.

      Незнакомка всмотрелась в мое лицо и взвизгнула:

      – Ah, monsieur, que vous êtes pâle! Vous avez besoin du docteur![9]

      – Не нужно мне никакого доктора, – огрызнулся я, кое-как поднимаясь с земли и отряхиваясь.

      Чемоданометательница робко и встревоженно смотрела на меня снизу вверх (она оказалась гораздо ниже меня), и машинально я отметил, что у нее очень красивые глаза.

      – Ньет доктора? – с трудом, коверкая русские слова, проговорила она.

      – Со мной все в порядке, мадам, – заверил ее я.

      – Не мадам, мадемуазель! – пропищало комичное создание и, прежде чем я успел опомниться, крепко вцепилось в мою руку. – Я – мадемуазель Изабель Плесси.

      – Очень приятно, Аполлинарий Марсильяк, – пробормотал я, ошеломленный ее напором.

      – Марсильяк? О! – Она даже взвизгнула от восторга. – Vous êtes mon compatriote, n’est-ce pas? Ah, que c’est bien![10]

      – Вообще-то я русский, мадемуазель, – заметил я, пытаясь осторожно высвободить руку из ее цепких пальчиков.

      – О! Но вы утшитель французского, да? Нет?

      – Я не учитель, – уже сердито ответил я. – Я полицейский.

      Мадемуазель Плесси даже подпрыгнула на месте.

      – Правда? Настоящий policier[11], как месье Лекок? О!

      – Ну до месье Лекока мне еще далеко, – усмехнулся я, вспомнив о трупе, нагло скрывшемся с места преступления. – А вы что же, читаете уголовные романы?

      – Я есть большой поклонница этот жанр! – гордо объявила мадемуазель и в доказательство

8

Ах, месье! Какое несчастье, я вас ранила! Месье, я искренне прошу у вас прощения! (франц.)

9

Месье, как вы бледны! Вам необходим доктор! (франц.)

10

Вы мой соотечественник, верно? Ах, как мне повезло! (франц.)

11

Полицейский (франц.).