Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом. Рене Груссе

был порт, обширные торговые связи, а с культурной точки зрения – ее музей и библиотека. Антиохия, в некоторых отношениях оделенная беднее, была одним из самых приятных городов Востока. Путешественнику, едва вышедшему из пустыни, она являла между поросших лесами склонов горы Силпиос и Оронтом свои миртовые сады, цветущие кустарники и лавровые деревья, гроты, каскады, площади, храмы, бани и портики, где теснилось пятисоттысячное население разных рас и вер, самое занятое, шумное и мобильное население в Леванте.

      В 9 километрах от большого города, среди лавровых и кипарисовых рощ, газонов и фонтанов находился его «фешенебельный» курортный пригород Дафна. Этот городок, в котором стоял храм Аполлона Пифийского, был излюбленным дачным местом богатых сирийцев, «восточным Тибуром»[27], где азиатские пороки – «фанатизм оргий» – дополнялись эллинской фантазией. В зависимости от Антиохии находился также порт Селевкии – Селевкия Пиерия, – контролирующий устье Оронта в Кипрском море. Соединял оба города Оронт, судоходный между Антиохией и морем. Находившийся южнее порт Лаодикеи (Латакии) был расположен менее удачно. Отрезанный от Оронта прибрежной горной грядой, он был ограничен местным сообщением с Египтом.

      Эти эллинистические поселения перенесли в арамейскую страну формы организации греческого полиса. Всё это – религия, муниципальные учреждения, памятники, игры и празднества – создавало у обитателей Антиохии или Селевкии иллюзию (по крайней мере поверхностную) того, что они живут в Афинах или Коринфе. Однако окружающая среда оказалась сильнее. Колонисты ни в Антиохии, ни в Селевкии не сумели сохранить свои этнические особенности вопреки воздействию чуждых расы и климата. Эти гибкие греки слишком быстро адаптировались. Уже римляне, воевавшие против Антиоха III, видели в его греческих подданных «сирийцев», мы бы сказали: «левантийцев». Греки из собственно Эллады говорили о греках с Оронта как о креолах, а то и метисах. Доходит до того, что греко-сирийские авторы, как, например, Посидоний Апамейский, описывают нам своих земляков проводящими жизнь купающимися, душащимися благовониями, а когда надо идти на войну, идут на нее, как на маскарад. Возникает ощущение, что читаешь франкских хронистов XIII в., обличающих пуленов[28]. Если верить Лукиану, греческий дух был сильно деформирован этой Азией с ее чудовищными божествами и с тяжеловесной чувственностью. Но именно существование самого Лукиана в дикой области Харпут свидетельствует, что, встретившись с Азией, греческая мысль длительное время сохраняла в боевой готовности свое оружие критического восприятия и иронию.

      Принимая азиатских богов, греки старались переделать их под свои мерки, очеловечить, но им это не слишком удавалось. Местные Астарты и Ваалы просвечивали из-под греческих одежд. Антиохия приняла Богиню-Мать под именем Артемида Персике. Селевкия Пиерийская почитала конический камень, символ финикийского Ваала – Зевса Громовержца, как его переименовали греки. Немного желания и игры словами

27

Тибур (ныне Тиволи) – город в 24 км от Рима; в Тибуре имели виллы многие представители римской знати, в том числе сам Октавиан Август. (Примеч. пер.)

28

См. ниже.