Клятвы мертвых птиц. Елена Кондрацкая

ещё где-то там, где-то далеко, где-то в безопасности. Но и эта надежда спицей вонзалась в сердце, ведь Атли знал: Кирши за ним не придёт. И не потому, что не знает, где он, а потому что… не захочет. Кирши не захочет его спасти после всего…

      Слёзы хлынули с новой силой, превращая мир в размытое пятно с рыжими бликами свечей.

      «И что мне остается? – подумал Атли. – Неужто умереть? И не будет больше ни боли, ни одиночества, не будет ничего. И Кирши… тогда… Может ли смерть искупить хоть малую долю того, что пережил он по моей вине? Примет ли он такую плату?»

      Влажный нос коснулся лица, дохнул жаром, и мягкий язык слизал слезу со щеки. Атли заморгал и повернул голову. На него смотрели любопытные лисьи глаза. Лиса снова понюхала Атли, склонила голову набок и тихонько тявкнула.

      – Лель! – крикнула Сорока откуда-то из толпы. – Лель вернулся!

      На мгновение Атли показалось, что он сходит с ума. Сорока бросилась через весь зал, и, будто по команде, толпа расступилась. И сердце Атли пропустило удар.

      Лель, весело смеясь, подхватил Сороку на руки и закружил, а когда наконец отпустил, принялся обниматься с другими чернокнижниками, которые выкрикивали его имя.

      «Нет. Этого не может быть. Нет. Нет», – стучало в голове Атли.

      Радость оттого, что Лель жив, сменялась разрывающим на части ужасом от осознания смысла разворачивающейся перед Атли картины. А потом Лель оглянулся, и их взгляды встретились. В тёплых медово-карих глазах не было ни удивления, ни жалости.

      4. Тепло и холод зимней ночи

      Дождь хлестал Василису по лицу, руки оттягивал тяжёлый двуручный меч. Она уже с трудом держалась на ногах, но волколаки всё не заканчивались, утробно рыча и истекая слюной, они обступали Василису со всех сторон.

      – Кирши, помоги мне! – крикнула она, из последних сил взмахивая мечом. Не столько чтобы достать кого-то из чудищ, сколько для того, чтобы хотя бы ненадолго удержать их на расстоянии.

      Ответа не было, и Василиса оглянулась.

      Кирши лежал навзничь, а волколак жадно грыз его горло. Синие глаза слепо уставились в небо.

      – Кирши! – Василиса бросилась к нему, но острые зубы впились в лодыжку и, вскрикнув, Василиса повалилась в грязь. Другой волколак тут же вгрызся ей в бок. Третий – вонзил клыки в горло, и её крик захлебнулся.

      Последнее, что она успела заметить, – красную нить на лапе одного из поедающих её чудищ.

      – Думаешь, ничего плохого с тобой не случится? – Беремир поставил на стол перед Василисой кружку с мятным отваром. – Я не смогу вечно за тобой приглядывать.

      – А за мной и не надо приглядывать! – фыркнула Василиса, набивая рот кашей.

      – Глядите, как заговорила. Два вершка от колена, вместо головы – полено, а гонору, как у царя.

      Василиса скорчила рожу и принялась старательно слизывать остатки каши с ложки.

      – Так нечестно! Ты в моем возрасте уже был капитаном Воронов, а мне дозволяешь только банников гонять.

      – У меня в