След на весеннем снегу. Людмила Мартова

участку попросили присмотреть, – помолчав, сказала мама. – Они уехали за границу, надолго, а собаку с собой не взяли.

      Почему соседи уехали, Мила уточнять не стала. И так понятно.

      – А почему он Кактус? – вместо этого спросила она.

      – Потому что ершистый и колючий, – засмеялась мама. – Ягды – сложная порода, Милка, не диванная, лебезить и прислуживать не умеют. Это очень свободолюбивые собаки, прям как ты. Я думаю, вы подружитесь.

      Мама через два дня вернулась к мужу, заполнив холодильник наготовленными вкусностями, а Кактус остался, и вот уже месяц Мила осваивалась в новой для себя роли его хозяйки. Характер у пса действительно оказался непростой, волевой и независимый, так что кто кому был хозяином, определить было довольно сложно. Вставать теперь приходилось на час раньше, чтобы пес мог вдоволь нагуляться и набегаться в парке. В первые дни Мила боялась спускать его с поводка, вдруг убежит, но Кактус был прекрасно обучен, по крайней мере, команду «ко мне» выполнял беспрекословно.

      Самой большой проблемой оказалось то, что, очутившись на свободе, он тут же принимался с упоением рыть яму в снегу, в которую залезал чуть ли не целиком, утоляя врожденный инстинкт в норной охоте. С каждым днем подходящих для этого сугробов становилось все меньше, а значит, в скором времени рыть норы Кактус обязательно начнет в земле. В городском парке это будет серьезной проблемой, поэтому Мила ломала голову, где ей придется гулять с собакой, чтобы Кактус мог резвиться на свободе без оглядки на необходимость вести себя чинно и благородно.

      Еще одна проблема была связана с тем, что Кактус оказался крайне привередлив в еде. От сухого корма, купленного Милой в единственном на весь Малодвинск «собачьем» магазине, отказался наотрез, а из каши, сваренной на мясном бульоне с добавлением овощей и мяса, вытаскивал самые вкусные кусочки, оставляя все остальное нетронутым.

      На третий день Мила догадалась пропускать приготовленную еду через блендер. Пес разочарованно вздохнул, но еду съел, получив в награду кусочек груши. С того дня так и повелось – за то, что он соглашался на сваренную специально кашу, за мясом и овощами для которой приходилось ходить на рынок, ему была положена «премия» в виде какого-нибудь фрукта. В качестве вознаграждения годились бананы, хурма, но лучше всего – четвертинка груши. Приходилось следить, чтобы в доме они не переводились.

      Во всем остальном Кактус был, пожалуй, совершенно беспроблемной собакой – не линял, теряя клочья шерсти, не стремился залезть в кровать или на диван, благосклонно приняв купленные и установленные в гостиной и спальне лежанки, агрессии не проявлял совсем, на прогулках позволяя себя гладить и взрослым, и детям, если те изъявляли такое желание, но излишним дружелюбием не страдал и первым никому не навязывался.

      Даже Милу он воспринимал несколько отстраненно, словно за месяц так и не привыкнув к новой хозяйке или не позабыв старых. Мила с грустью думала, что Кактус, несомненно, понимает, что его бросили, а значит,