Москва строящаяся. Градостроительство, протесты градозащитников и гражданское общество. Роберт Аргенбрайт

именно следует поступать в отношении конкретных проблем [Fainstein 2010: 172-173]. Она считает эти цели достойными, независимо от того, вносят они заметный вклад в преобразование глобальной политико-экономической структуры или нет. Файнштейн опирается в рассуждениях на реальный пример Амстердама. Я почти не сомневаюсь, что те программы, которые она пропагандирует, позволят улучшить положение большинства городских жителей мира. С другой стороны, я прожил большую часть жизни на Западе. Можно ли утверждать, что ценности, воплощенные в политических методах и институциях Амстердама, годятся для остального мира? [Novy, Mayer 2009; Robertson 2006]. Или, говоря точнее, как можно оценивать город? Может ли существовать список обязательных ценностей или образцовый город, устанавливающий стандарты для всех прочих? И здесь я вновь настаиваю, что наша главная забота должна заключаться в том, чтобы понять, как оценивают город сами его жители, и лучший способ сделать это – понаблюдать, что они готовы сделать и чем пожертвовать, чтобы привести место своего проживания в соответствие с собственными ценностями и устремлениями. Этот подход согласуется с точкой зрения Дьюи:

      Достигнутое нами понимание может служить критерием того, насколько хорошим или плохим является каждое конкретное государство, то есть оно позволяет нам установить, в какой степени чиновники данного государства способны выполнять функцию защиты интересов общества [Дьюи 2002: 28].

      Жизнь как череда обустраиваемых мест

      Географов, вероятно, мало интересует социальная морфология как таковая. Социологов, в свою очередь, она очень интересует. Географов, как и историков, традиционно интересует больше действительное, чем типическое. Где действительно располагаются вещи? Что действительно произошло? Вот вопросы, на которые пытаются ответить география и история [Парк 1926: 2].

      Возможно, многие люди до сих пор разделяют взгляды Р. Парка на географию и историю, пусть несколько наивные даже для того времени. Парк не предвидел, до какой степени география и история в последующие десятилетия будут интересоваться «типическим». В географии за послевоенной «количественной революцией», которая стремилась превратить эту отрасль знания в «пространственную науку», последовали, хотя и не вытеснили ее, гуманистический, марксистский, феминистский и другие «периоды» [Cresswell 2013]. Несмотря на множество различий, все основные направления гуманитарной географии, возникшие за последние 50-60 лет, занимались построением теории.

      Парк являлся знаковой фигурой в урбанистике – области, которая весьма плодотворно пересекается с гуманитарной географией и также обладает чрезвычайно проработанной теорией. Согласно расчетам, произведенным в 2004 году, существует более 100 различных концепций, описывающих урбанистические процессы [Taylor, Lang 2004]. С тех пор эта тенденция не ослабела. Результаты оказались неоднозначными, но, безусловно, возникло много важных концепций. Однако, как заметил Борегард, из виду может быть упущен «настоящий» город. «Дистанцируясь от реального