Обещанная медведю. Вернуть ведьму. Анна Владимирова

дернул молнию на моих джинсах и рванулся рукой в трусы. По горлу знакомой дорожкой побежало обжигающее заклятие безмолвия – Давид блокировал мою силу. А между ног вжимались его жесткие пальцы, не оставляя выбора, кроме как подчиняться. Я раскрыла широко глаза, но ничего не видела перед собой, цепенея в его руках. Я металась между попытками понять его и желанием перегрызть ему глотку.

      Оборотень, который выбрал пару, не может ждать долго и не сходить с ума. Но только не этот. Мне казалось, Давид справится и забудет. Не простит, конечно, но точно не будет убиваться. Он и не убивался. Он убивал меня – жестко двигал рукой, вынуждая унизительно глотать стон и сжимать ноги. Пользовал меня, как шлюху, заставляя забыть о том, как было прежде.

      Когда его руки исчезли, я замерла на вдох, оставшись в тишине на несколько ударов сердца, но он вернул ладони на пояс моих джинсов и сдернул их до самых коленей.

      – Не надо, – моргнула я на искаженную тень на стене. Та причудливо корчилась в свете лампы, но слышать меня не могла, как и мужчина позади. – Давид, не надо!

      Касания его пальцев на горле могли показаться нежными, но голос остудил эту надежду:

      – А что надо? – зарычал он глухо мне в затылок, вжимаясь членом между ног. – Отпустить тебя? Пристрелить? Что, Слава?..

      И он рванулся в меня со злостью, до упора, не давая привыкнуть. Я вскрикнула и сжала ноги, но это только обострило ощущения. В груди защекотало, ошпарило ступни кипятком, и меня бросило в пот. Сердце задергалось, как и я в руках Давида, а он продолжал безжалостно вжиматься бедрами в мои, заставляя захлебываться собственным протестом.

      С каждым его движением что-то рассыпалось внутри на части, которые уже не собрать. По щекам лились слезы. Я царапала слабыми пальцами его руки и в то же время, понимала, что они – самое правильное место, в котором мне когда-либо надо было оказаться. Я тоже не жила. Бежала куда-то, лишь бы подальше, не оглядываясь и не вспоминая. Но по счетам придется платить. Глупо было полагать, что моя удача будет бесконечной…

      Только даже я не представляла, насколько она меня подведет…

      Давид двигался все сильней, прижимая меня к себе за горло. В кожу уже впивались когти, а не пальцы, а рычание над ухом закручивало тугую пружину страха в желудке. Только, когда она вдруг рухнула вниз живота и развернулась горячечной дрожью, коленки подогнулись… а в шею будто ударили с размаху чем-то раскаленным. Меня тряхнуло, в горле застыл крик, а вдоль позвоночника скатилась горячая капля.

      Я судорожно всхлипнула, слабо соображая, а Давид ослабил хватку и прижался к шее губами. Он все еще был во мне, старательно зализывая рану, а мне показалось, что я потеряла сознание, хотя перед глазами так и корчились тени на уродливой стенке.

      – Что ты сделал? – прошептала, когда ко мне вернулась способность шевелить губами.

      В горле пересохло от крика, а в душе все выгорело от страха.

      – Взял тебя в жены, – зло процедил он, опаляя кожу горячим дыханием. – Такая метка не сводится, Слава… А мне будет проще защитить тебя от тюрьмы.

      – Зря,