Сотник. Не властью единой. Андрей Посняков

там не ссора была, а целая драка! Носы друг другу расквасили. Ругались, ругались, потом Палашка – за кочергу… Ну, а Евдокся – девка справная, кулак что моя голова! Да девок этих все Ратное знает… и в Нинеиной веси…

      – Знают – значит, прочтут. Вот, перед ними и про пасеку…

      – Сделаем… Михаиле… – вдруг замялся Илья.

      – Ну? – сотник поднял голову. – Говори, говори.

      – Мы нынче с обратной стороны начали. Вроде все подобрали… А что на первой-то стороне будет?

      – Хм… – Миша задумался. – О школе девичьей можно. Что у них там за занятия да кто ведет. Ну, чтоб слухов разных не было. Еще про Царьград можно. Про Туров – мол, князь охоту устраивает.

      – А он устроит?

      – Устроит. Не сейчас, так позже. Как без охоты-то?

* * *

      Дальнее урочище – овраги, буераки да дикий – с буреломами – лес – на первый взгляд, не очень-то располагало к пчеловодству. Однако кроме непроходимой чащобы да болотины, по берегам впадающего в Горынь ручья зеленела веселенькая травка, во множестве росли лесные фиалки, ромашки, купавницы, пахучий иван-чай и сладкий розовый клевер. Другое дело, что добраться сюда было трудновато – по узкой охотничьей тропке, что шла от полузаброшенной деревни Васильково. И так-то деревушка – три дома, а уж после мора и вообще одна усадьба осталась. От Василькова до урочища – верст пять, и те – по самой неудоби. На телеге никак, только пешком да верхом… или сани-волокуши – две привязанные к лошади жердины с настилом, волочившиеся прямо по земле сзади, – такие сани использовали круглый год, по грязи, да по траве, да через неглубокие ручьи – милое дело!

      На таких вот волокушах и доставили в урочище все необходимое для засады. Ульи, доски – наскоро сколотить сараи, чаны, корзины да большие корчаги для воска и меда. Даже немножко пчел взяли, уж пришлось уломать деда Корнея. Ну а как же! Не считать же врага глупее себя. Чай, не дурни – прежде чем напасть, присматриваться будут… а какая пасека без пчел?

      Еще взяли припасы на пять дней и дюжину воинов. Для засады – с избытком, лешаки во множестве не являлись: один-два, много – пять. Подберутся незаметно, натворят дел и тут же скроются, растворятся в лесной чаще – ищи их, свищи.

      Воинов сотник выбрал самых проверенных, которых хорошо знал и доверял лично – из «царьградцев».

      Десятником – Архип, жилистый, коренастый, замом – друг его закадычный Трофим, высок, сухопар даже, однако ловок, силен. Они – самые старшие, опытные, оба в Киеве зимовали, кода искали пропавших дев. Нашли! Сами, без всякой указки сотника. С ним тогда и Ждан был – вот он и здесь, а с ним – приятель. Дарен, которого когда-то предателем Жердяем заменили. Ну и дальше – знакомые все лица: златокудрый красавец Велебуд, парень серьезный, дотошный, даже, пожалуй, слишком. Любое дело доведет до ума, да не раз еще уточнит, переспросит. Недаром Михаил его в десятники прочил – по осени можно будет еще один младший десяток набрать… Чернобровый и черноокий Златомир, верный, упертый. Чего захочет – добьется обязательно… Кареглазый