Неосказки. Порочный круг, или Черный кот и белая кошка. Лизавета Вергелес

ла вопрос «гармонизированного» моим присутствием таксиста:

      – Какой Вам нужен вокзал, Южный или Центральный?

      – Несмотря на то, что я еду на Юг, думаю, что всё-таки Центральный! – ко мне вернулась способность анализировать, а это означало, что Лягушка-Путешественница может смело продолжать свой путь, из осени несбывшихся ожиданий, в весну открытий и свершений.

      Громада вокзала оглушила несистемным звуковым хаосом ненастроенного оркестра, но уже через мгновение невидимый дирижёр, взмахнув палочкой, по нотам разложил партии и указующий голос из динамиков заполнил Первой Скрипкой высокие своды, увлекая за собой Духовые гомона огромного, стеклянного, по-человечьи птичьего базара-вокзала и ненавязчиво, исподволь, присоединил Ударные рокота уходяще-приходящих поездов.

      Я вливаюсь в поток звуков ноткой цокающих каблучков, преОбразуясь в паузу настороженного ожидания в полумраке пустующего купе.

      До отхода поезда ещё минут тридцать и я эгоистично мечтаю об отсутствии попутчиков, что позволило бы мне привести в порядок растрёпанные новыми впечатлениями мысли и разложить «по полочкам» новые открытия.

      В тускло поблескивающем вагонном стекле вздрогнул и поплыл вечерний вокзал, проявляясь очертаниями человеческих фигур, разорванных перронным антуражем и грохочущими огнями.

      Видеолента ускорялась в геометрической прогрессии, присоединяя мелькающие фрагменты сверкающего урбанизированного мегаполиса, плавно переходящие в лунный пейзаж бесконечных полей, согретых неугасимым оконным светом приземистых деревенских строений.

      Пространство купе содрогнулось ярким светом и напористым говором проводника, всерьёз озадачив меня видом бесформенной мужской фигуры, съёжившейся в противоположном углу.

      – «Неужели он здесь уже был, когда я вошла? Нет-нет, я в трезвом уме и здравой памяти, я не могла его не заметить! Наверное, он зашёл под стук колес набирающего скорость поезда, когда я сидела, уставившись в окно» – успокоила я разыгравшееся воображение и начала идентификацию странного объекта с наиболее освещённых частей.

      Огромные башмаки на толстой подошве, чёрные суконные штаны, неопределённого цвета свитер крупной ручной вязки с длинными рукавами, из которых едва виднеются узкие ладони с коротко подстриженными ногтями.

      Пальцы легко удерживали сплетение каких-то шнурков, узелков, шариков из шерстяных крученых ниток. Приглядевшись, я с удивлением поняла, что это чётки!

      Процесс протекал на моих глазах: бесконечная нитка, проскальзывая тоненькой змейкой по левой руке, превращалась путем неопределённых вибраций в череду аккуратных гладкошерстных бусин. Нитка брала начало в прозрачном целлофановом пакетике, заполненном клубками, который лежал рядом с потрёпанным рюкзаком и обычной курткой из лавки, торгующей колониальными товарами.

      Я старалась удерживать свой интерес в рамках приличий и незаметно перевела заинтригованный взгляд выше, подбираясь к лицу, склоненному над рукоделием.

      Редкая волнистая борода струилась по рельефному полотну свитера, внушая доверие к её владельцу, дорисовывая образ аскетически молчаливого старца-отшельника, воспользовавшегося плодами цивилизации в силу особых обстоятельств.

      Моё любопытство, обретая тяжёлые материальные формы, видимо досаждало попутчику и он, нехотя, воззрился на меня.

      Неожиданно пристальный взгляд иссиня-черных глаз на молодом иконописном лице, обратил меня в безмолвную фигуру из давно забытой детской игры «Море волнуется раз»…

      Море волнуется два, море волнуется три: информационное поле даёт сбои, вызывая из глубин подсознания давно позабытые образы и события.

      Это был Константин – человек, которого я видела трижды, но связанные с ним обстоятельства, повернувшие вектор событийности моей жизни, не забуду никогда.

      Я закрыла глаза, тщетно пытаясь укрыться от неизбежного взгляда, проникающего в душу. Последнее, что удерживает ускользающее восприятие – спасительная мысль: «Волшебная карточка!»

      Тогда я сжала в руке прямоугольную, похожую на пропуск – а это и есть пропуск в информационное поле – пластиковую карточку и тайфун подхватил Девушку С Веслом вместе с лодочкой-скорлупкой – даже веслом не успела взмахнуть! – вверг в пучину воспоминаний и плавно вынес на небольшой пляж, покрытый мелкой, светло-серой галькой, облизанной шершавым языком прибоя до безупречной гладкости.

      ………………………………………………………………………………………………….

      Небольшая полоска берега ограничена подпорной бетонной стеной, отороченной металлической бахромой леерного ограждения.

      Сама стена служит основанием уходящей вдаль, вымощенной мраморной плиткой набережной, по которой прохаживаются редкие для этого времени года отдыхающие.

      Местное население воспринимает околобереговое пространство как летнюю кормушку, бесполезную в межсезонье, потому пересекает его энергично и деловито, без восторгов и сантиментов.

      Я сижу на гальке, согретой неярким осенним солнцем возле границы, определяющей