Русская сказка. Владимир Пропп

с Вейнемейненом. Зачесть руну 41, с. 284. Конец: слезы – жемчуг.>

      Его жена – наяда Эвридика. Наяды – обитательницы внутренних вод: ключей и источников, рек, озер. Они соответствуют нашим русалкам, но, как правило, не губительные, а, наоборот, благодетельные существа. Они отличаются красотой и привлекательностью. Эвридика со своими подругами, нимфами и дриадами, гуляет по цветущему лугу. (Нимфы – это дочери Зевса, они живут, по Гомеру, на горах, в рощах, на берегах озер и рек. Дриады живут на деревьях.) Такие цветущие луга грекам представляются всегда особенно прекрасными. Природа Греции – море, долины и горы, каменистые и суровые, и потому зеленые луга – любимый пейзаж греков. Любимые цветы – нарциссы. Бог-пастух Аристей поражен красотой Эвридики и преследует ее. Она бежит и не замечает, как наступает на змею. Змея ее жалит, и она падает мертвая. Я цитирую Овидия (Метаморфозы, X, 8–10):

      Жена молодая,

      В сопровождении наяд по зеленому лугу блуждая,

      Мертвою пала, в пяту уязвленная зубом змеиным.

      Подруги – нимфы, наяды, дриады – громко оплакивают ее. Это значит, что плачет вся природа. Плачет и Орфей. Он поет. Птицы, умные олени его слушают. Вергилий говорит:

      Он пел о ней, когда вставало солнце,

      Он пел о ней, когда солнце садилось.

      Но этим не вернуть любимой подруги. И вот он решает спуститься в преисподнюю, в царство теней, к владыке этого царства, мрачному богу Аиду и его супруге Персефоне. Он обращается к ним с песней:

      Вот и хотел перенести его, неизмеримое горе,

      Долго, как муж, я боролся.

      Но любовь разбивает мне сердце.

      Я не могу жить без Эвридики.

      И теперь я молю вас, ужасные, святые божества…

      Отдайте ее мне, любимую жену,

      Отпустите ее и верните ей слишком рано

      Отцветшую жизнь.

      Но если это не может быть,

      Примите и меня в число мертвецов,

      Никогда без нее я не вернусь [20].

      И происходит чудо. Все плачут. Плачут бескровные тени – мертвецы. Даже по щекам ужасных эвменид, в волосах которых извиваются темно-синие змеи, потекли слезы. Аид и Персефона, не знавшие никогда жалости, теперь ее испытывают. Персефона призывает тень Эвридики. Это победа любви над смертью, жалости над бесстрастием. Но ставится условие:

      Возьми ее, но знай: только если ты не взглянешь на ту, кто последует за тобой, только тогда она будет твоей. Если же ты слишком рано оглянешься, то ее не увидишь больше.

      Но мы уже знаем, что в фольклоре запрет нарушается. Овидий рассказывает о возвращении их так:

      Вот уж в молчаньи немом по наклонной взбираются оба Темной тропинкой крутой, беспросветною мглою покрытой, И уже были они от границы земной недалеко – Но убоясь, чтобы она не отстала, и в жажде увидеть, Взор обратил он, любя, и тотчас супруга исчезла.

(X, 53–57)

      У Вергилия Эвридика говорит:

      И меня, твою несчастную

20

Schwab G. Die schönsten Sagen des Klassischen Altertums, 1. Teil Gütersloh; Leipzig, 1882. S. 113.