Исправленному верить. Натали Тумко

Но вместе с тем, внутри постоянно мерзнешь, не можешь согреться, и это не проходит… Через некоторое время просто привыкаешь.

      – А что с солнцем? Ты в передаче говорил, что – ничего такого, но окон-то в зале нет.

      – Да просто витамин Д не усваивается, и обгораем легко. Кстати, окон только здесь нет, в остальных комнатах с этим все в порядке. А в спальне, – добавил он как бы между прочим, – окно с прекрасным видом на море.

      – Отлично, бледнолицый. С этим разобрались. Так о чем хочешь поговорить помимо себя?

      – Да о чем угодно, – хозяин замка повел рукой в пространстве, как бы предоставляя гостье выбор темы. – Что, в целом, в мире происходит?

      – Второе пришествие плоскоземельщиков.

      – Ох, это каждый раз непросто пережить, – понимающе закивал он.

      – Ничего, справляемся, – усмехнулась она. – Каждый раз.

      Вошел Рустаф, поставил перед Никодимой блюдо с закусками.

      – Благодарю, – кивнула гостья.

      – Вот что мне особо интересно, – сказал Олеф. – Большинство людей испытывают при виде вампира либо заинтересованность, любопытство, либо страх. Но в тебе не было ни того ни другого, когда мы… столкнулись.

      – О, извини. Не помогаю самоутвердиться? Эх, да что ж я за дрянь… Ну, сорри.

      На Олефа этот эмоциональный выпад не произвел впечатления.

      – Так этому есть объяснение?

      – Наверняка и не одно! – заверила она.

      – Ты уже встречалась с вампирами?

      – Просто мне не любопытно и не страшно. Вот Клим Саныч говорит, что страх к вампирам исходит из страха среднего класса перед высшей знатью. В свою очередь, страх высшей знати перед пролетариатом – истории о зомби.

      – Умный человек, – сказал хозяин, и задумчиво добавил, – вкусный, наверное…

      – Далеко живет, – на всякий случай сообщила Никодима.

      – Да? Ну, тогда и ладно.

      – Я вообще не всегда любопытная. Любопытство – энергозатратно, а это не в моих интересах. В моей жизни в плане знакомых и так довольно густо, на новых распаляться некогда. И вот о чем теперь я хочу спросить: ну, ведь долго живешь?! Как так, что и поговорить не с кем? И почему не женат? Уж за столько-то лет можно было найти достойную барышню!

      Олеф посмотрел на бокал. Сделал еще глоток.

      – Всегда все идет одинаково, – задумчиво произнес он. – Влюбленность в юное искреннее создание. Завоевание, и она поддается. Трудно устоять, – он посмотрел с иронией и грустно усмехнулся. – И некоторое время ты наслаждаешься этой юностью… непорочностью. Взаимным притяжением. Преодолеваешь соблазны.

      Он посмотрел в сторону, вспоминая. Его лицо сохраняло почти мечтательное выражение.

      – Потом – поддаешься соблазнам. И еще какое-то время живешь в настоящем экстазе! А потом… Как грим смывается и непорочность, и юность. И милость. Сквозь знакомые черты проступает нотки капризности. Она хочет быть всегда с тобой и ревнует ко всему. И требует! Все время чего-то требует!

      – Это называется «отношения», – заметила Никодима.

      Но он словно не слышал.

      – Потом,