Елки зеленые! Весёлые новогодние истории, рассказанные классными классиками и классными современниками. Виктор Драгунский

>

      Намазывая за вечерним чаем кусок хлеба маслом, мама откусила кусочек и поморщилась.

      – Масло-то, – проворчала она, – совсем ёлкое[1]…

      – А у меня елка будет? – осведомился Володька, с шумом схлебывая с ложки чай.

      – еще чего выдумал! Не будет у тебя елки. Не до жиру – быть бы живу. Сама без перчаток хожу.

      – Ловко, – сказал Володька. – у других детей сколько угодно елков, а у меня, будто я и не человек.

      – попробуй сам устроить – тогда и увидишь.

      – Ну и устрою. Большая важность. еще почище твоей будет. Где мой картуз?

      – Опять на улицу?! И что это за ребенок такой! Скоро совсем уличным мальчишкой сделаешься!.. Был бы жив отец, он бы тебе…

      Но так и не узнал Володька, что бы сделал с ним отец: мать еще только добиралась до второй половины фразы, а он уже гигантскими прыжками спускался по лестнице, меняя на некоторых поворотах способ передвижения: съезжая на перилах верхом.

      На улице Володька сразу принял важный, серьезный вид, как и полагалось владельцу многотысячного сокровища.

      дело в том, что в кармане Володьки лежал огромный бриллиант, найденный им вчера на улице, – большой сверкающий камень, величиной с лесной орех.

      На этот бриллиант Володька возлагал очень большие надежды: не только елка, а пожалуй, и мать можно обеспечить.

      «Интересно бы знать, сколько в нем карат?» – думал Володька, солидно натянув огромный картуз на самый носишко и прошмыгивая между ногами прохожих.

      Вообще, нужно сказать, голова Володьки – самый прихотливый склад обрывков разных сведений, знаний, наблюдений, фраз и изречений.

      В некоторых отношениях он грязно невежествен: например, откуда-то подцепил сведение, что бриллианты взвешиваются на караты, и в то же время совершенно не

      знает, какой губернии их город, сколько будет, если умножить 32 на 18, и почему от электрической лампочки нельзя закурить папироски.

      практически же его мудрость вся целиком заключалась в трех поговорках, вставляемых им всюду, сообразно обстоятельствам: «Бедному жениться – ночь коротка», «Была не была – повидаться надо» и «Не до жиру – быть бы живу».

      последняя поговорка была, конечно, заимствована у матери, а первые две – черт его знает у кого.

      Войдя в ювелирный магазин, Володька засунул руку в карман и спросил:

      – Бриллианты покупаете?

      – Ну, и покупаем, а что?

      – Свесьте-ка, сколько каратов в этой штучке?

      – да это простое стекло, – усмехнувшись, сказал ювелир.

      – Все вы так говорите, – солидно возразил Володя.

      – Ну вот, поразговаривай тут еще. проваливай! – Многокаратный бриллиант весьма непочтительно полетел на пол.

      – Эх, – кряхтя нагнулся Володя за развенчанным камнем. – Бедному жениться —

      ночь коротка. Сволочи! Будто не могли потерять настоящий бриллиант. Хи! Ловко, нечего сказать… Ну что ж… Не до жиру – быть бы живу. пойду, наймусь в театр.

      Эта мысль, надо признаться, была уже давно лелеяна Володькой. Слыхивал он кое от кого, что иногда в театрах для игры требуются мальчики, но как приняться за эту штуку – он совершенно не знал.

      Однако не в характере Володьки было раздумывать: дойдя до театра, он одну секунду запнулся о порог, потом смело шагнул вперед и для собственного оживления и бодрости прошептал себе под нос: «Ну, была не была – повидаться надо».

      подошел к человеку, отрывавшему билеты, и, задрав голову, спросил деловито:

      – Вам мальчики тут нужны, чтоб играть?

      – пошел, пошел. Не болтайся тут.

      подождав, пока билетер отвернулся, Володька протиснулся между входящей публикой и сразу очутился перед заветной дверью, за которой гремела музыка.

      – Ваш билет, молодой человек, – остановила его билетерша.

      – Слушайте, – сказал Володька, – тут у вас в театре сидит один господин с черной бородой. у него дома случилось несчастье – жена умерла. Меня прислали за ним. позовите-ка его!

      – Ну, стану я там твою черную бороду искать – иди сам и ищи!

      Володька, заложив руки в карманы, победоносно вступил в театр и сейчас же, высмотрев свободную ложу, уселся в ней, устремив на сцену свой критический взор.

      Сзади кто-то похлопал по плечу.

      Оглянулся Володька: офицер с дамой.

      – Эта ложа занята, – холодно заметил Володька.

      – Кем?

      – Мною. Рази не видите?

      Дама рассмеялась, офицер направился было к капельдинеру, но дама остановила его:

      – Пусть посидит с нами, хорошо? Он такой маленький и такой важный. Хочешь с нами сидеть?

      – Сидите уж, – разрешил Володька. – Это что у вас? программка? А ну, дайте…

      Так сидели трое до конца первой серии.

      – Уже конец? – грустно удивился

1

Ёлкий — затхлый, прогорклый. – Здесь и далее примеч. ред.