Когда я вернусь. Татьяна Полякова

знаю, как отнесется к этому Забелин, но проверять нужно все версии. Так учил меня Марич. Это для бывшего полмиллиона – ерунда. Он и суммы-то точной не помнит, которая была в сейфе, а для кого-то это огромные деньги. Я решила не звонить, сразу отправилась по адресу, который прислала Света. Хоть и находился дом на окраине, сразу за объездной, зато в новом микрорайоне и выглядел весьма прилично. Это меня, признаться, немного успокоило. Я позвонила в домофон.

      – Кто там? – спросили на том конце с заметным акцентом.

      – Я к Инне.

      – Нет тут такой, – ответили мне.

      – К Инаятулле я, – я снова нажала кнопку домофона.

      – Спит она.

      – Откройте, пожалуйста, я по поводу работы.

      Раздался характерный щелчок, и дверь поддалась. На лифте я поднялась на шестой этаж, дверь в квартиру слева уже была немного приоткрыта.

      – Здравствуйте, – сказала я, когда в щель высунулась голова женщины лет сорока. Можно войти?

      – Пожалуйста. – Она отстранилась, предлагая мне войти. Я оказалась в крохотной прихожей. Прямо – плотно закрытая дверь в единственную комнату, слева, судя по всему, узкие двери в туалет и ванную, чуть дальше – кухня. Квартира хоть и была крохотной, пожалуй, даже меньше халупы Владана, но очень аккуратной и чистой, чем его берлога похвастать не могла, как бы мы с Мариной ее ни драили. Да, несмотря на то что они уже не вместе, она охотно помогала мне поддерживать его быт. То ли по привычке – жила она в соседней квартире, то ли все-таки потому, что все еще его любила.

      – Вы ее не будите, пожалуйста, – тихо попросила я.

      – Почему? – удивилась женщина.

      – Мне ее очень рекомендовали. Понимаете, у меня очень специфический муж, – начала я, в общем-то почти не соврав.

      – Пройдите, – собеседница повела меня в кухню. Там я уселась на один из трех табуретов, а она принялась заваривать чай.

      – А вы хорошо знаете Инну? – спросила я.

      – Я сестра, младшая.

      – Очень приятно, я Полина. А вас как зовут?

      – Инна.

      – Как, тоже Инна? – удивилась я.

      – Я Интизора, она Инаятулла. По-русски Инна, – улыбнулась она.

      – Как здорово, две сестры.

      – Нас трое, средняя тоже после смены отдыхает, – кивнула на стену Интизора.

      – Нина, – улыбнулась она, угадав мои мысли. По-нашему Нилуфар. Лотос значит.

      – А ваше что означает? – хотелось расположить к себе собеседницу.

      – Долгожданная дочь. На самом деле, я младшая из всех. Отец очень сына хотел, когда мать забеременела, за сорок лет ей было, не ждали уже. На наследника рассчитывали, уж всем родственникам сказали, что парень будет, а родилась я. Ну он и назвал меня долгожданной, гордый ходил и уж всем рассказывал, что так всю жизнь и мечтал, чтобы три дочери у него было. Хотя не принято у нас девочек хотеть. – Интизора подала чай в восточных стеклянных чашках, поставила на стол миску. – Это нават, наш сахар узбекский, сладость такая, очень вкусный! Я недавно домой ездила, привезла. Угощайтесь!

      – Спасибо. – Мне почему-то вмиг стало неловко от ее