Заповедная Россия. Прогулки по русскому лесу XIX века. Джейн Т. Костлоу

свет, который иначе разбудил бы его. Парк, ставший уличной колыбелью будущего певца русской природы, был заложен в 1822 году по приказу губернатора Орловской губернии. К 1971 году парк с липовой аллеей стал частью привычного пейзажа города с населением в 300 тысяч человек. Несмотря на разруху, последовавшую за Гражданской войной и немецкой оккупацией, парк и его липы выстояли. А теперь во тьме апрельской ночи их должны были срубить ради расширения городской площади. Мраморный Ленин на постаменте прямо перед областным отделением партии будет теперь оглядывать свои разросшиеся владения: ничто не станет закрывать ему вид на драматический театр, который вскоре возведут здесь в стиле высокого модернизма и назовут в честь Тургенева. Колыбель юного писателя была, по крайней мере частично, разрушена, заменена парадными пространствами, более подходящими современной советской государственности. Липам – важной части того, что один из местных жителей назвал восхитительной «таинственностью» парка, – пришел конец[2].

      Липовая аллея, центр Орла, начало XX века. Открытка из частной коллекции Л. Тучнина, публикуется с его разрешения

      Впервые я услышала историю этих деревьев не на каком-то публичном мероприятии, а на тесной и уютной кухне коллеги, преподававшего английский в местном университете. Его жена Роза, в равной степени искусная рассказчица и повариха, потчевала меня историями о своем украинском детстве и замужней жизни сначала в Сибири, а затем в Орле; она же первой рассказала мне о липах и городском парке. Но в ее версии это была не просто история уничтожения и утраты. Как она сообщила, липы погибли не без возражений: Л. Н. Афонин, местный литературовед, сотрудничавший одновременно с педагогическим университетом и Музеем И. А. Тургенева, написал страстное письмо протеста (так и не опубликованное) в газету «Известия». Его храбрый, хотя и безрассудный поступок не повлиял на действия местной администрации; тем не менее он значительно повлиял на судьбу самого Афонина, вызвав «трудности» на работе, проблемы со здоровьем и раннюю смерть. По словам Розы, люди просидели у лип всю ночь: они не могли смириться с мыслью, что потеряют их: деревья ассоциировались с Тургеневым, были частью его наследия в этом городе. На рассвете приехали бульдозеры и все выкорчевали. В ее истории акцент делался на протест и неповиновение в Советском Союзе начала 1970-х годов ради спасения нескольких деревьев. Безусловно, этот сюжет наводит на размышления: переплетение в нем политики, роли места и личности захватывает и интригует. О чем же на самом деле повествует эта история? Почему советские граждане решили протестовать ради защиты деревьев, несмотря на то что любые формы протеста – к примеру, против нарушений прав человека – жестоко наказывались? Кто был участником этой акции? Сколько людей было в курсе? Узнаю ли я их версию произошедшего?[3]

      Как выяснилось, трактовка Розы, как минимум отчасти, была ошибочной: в свои последующие визиты в Орел я проводила время в местной библиотеке за чтением старых номеров газеты «Орловская правда» и, что важнее, за беседами с множеством орловчан,

2

Факты из истории парка и связанных с ним литературных ассоциаций почерпнуты из книги [Власова 1984]. Разбивка парка началась в октябре 1822 года по приказу губернатора Н. И. Шредера; официальное открытие состоялось в мае следующего года. Власова включает Толстого, Тургенева, Лескова, Марко Вовчок, И. А. Бунина и Л. Н. Андреева в список писателей, оставивших воспоминания о парке. Толстой посещал Орел во время работы над романом «Воскресение», содержащим описание городской тюрьмы; эта тюрьма располагалась на месте нынешнего парка развлечений – на противоположной липовой аллее стороне парка и парадной площади [Власова 1984: 9, 30]. Также я благодарна за возможность пообщаться в августе 2011 года с Е. Н. Ашихминой, местным историком, чьи статьи об Орле вкупе с коллекцией архивных фотографий мне очень помогли. Среди прочего смотрите ее: [Ашихмина 2011].

3

Поставив себе цель разузнать об Афонине побольше, я вскоре обнаружила, что он искренне любим в кругах орловской литературной и культурной интеллигенции. Он сыграл ключевую роль в организации музея Л. Н. Андреева в одном из старейших районов Орла; его замечательно неформальный портрет висит на кухне музея. Бунинская библиотека Орла располагает подборкой его книг и посвященных ему изданий [Вологина 1998].