Даша была дурой. Станислава Бер

Рукастый, мастеровой, Семён помогал всем – соседке огород вскопает, деду одинокому крышу подлатает.

      Дети к нему липли с любой мелочью.

      – Дядь Сень, пошли купаться, а?

      – Чаво, род-д-дители одних не пускают, так? – улыбался Семён в густые усы.

      – Ага.

      Семён собирал детвору и строем вёл на речку. Сидел на берегу и следил, чтобы далеко не заплывали. Женился Семён рано, а вот детей Бог не давал. У сестры Антонины двое ребятишек народилось. Она вообще хорошо устроилась – замуж за городского вышла, сама в люди выбилась – в обкоме работала.

      – Видно, не заслужил, – вздыхал Семён, глядя, как малышня плескалась в речной воде.

      Потом также строем отводил их обратно в деревню.

      – Сень, а я понесла, кажись, – однажды утром сказала ему жена.

      Семён от радости не знал, в какой угол посадить любимую.

      – Такая рад-д-дость! – только и сказал тогда будущий отец.

      Любаша родилась семимесячной, слабенькой, но ничего, выходили. Росла дочь, и нарадоваться родители не могли – умница и красавица. И ни в чём ей отказа не было. Лучшие туфли, лучшие платья, всё самое лучшее было у Любаши. Семён на вторую смену в колхозе оставался, а покупал всё, что дочка попросит. Одна же она у них. Долгожданная. Единственная.

      Как выросла, и не заметил никто. Только пришла Любаша к отцу и так сказала.

      – В город поеду. В институт поступать хочу.

      – А как же родной к-к-колхоз-то? – заволновался Семён.

      – Так я же на агронома хочу учиться, – ответила дочь.

      – А… тогда другое дело.

      Уже на втором курсе Любаша замуж засобиралась. Парня хорошего встретила, перспективного. Сын ректора, профессора, не абы кто.

      – К-к-когда свадьба-то? – спросил Семён, прикидывая, что подарить молодым.

      – А свадьбы не будет, пап. Распишемся, и всё, – спокойно ответила Любаша.

      – Чаво? Эт как так? – растерялся Семён.

      – Не хотим. Свадьба – это пережиток прошлого.

      Через месяц сестра Антонина в деревню в гости наведалась и спросила его без злого умысла.

      – Ты чего же, Сенька, на свадьбу-то не приехал, разболелся?

      – Какую ещё свадьбу? – удивился Семён.

      – Здрасьте, приехали! На Любашину свадьбу. Я за всю родню отдувалась.

      Увидев, как Семён побледнел, Антонина добавила.

      – Ой, да нечего тебе там было делать. Сидели как на заседании научного совета. Все гости профессора да кандидаты наук. Скукотища.

      – Да уж. И тут отец невесты с заиканием и вечным "Чаво". Да? – подхватил её мысль Семён. – Любаше было бы стыдно за нас.

      Сестра уехала. Семён слёг и больше не вставал.

      Не угодила

      Маринка хоть и курносая была, но миловидная и такая женственная. Ну, знаете, когда посмотришь на девицу, и сразу хочется запрыгнуть на коня и скакать, скакать, а потом подвиги совершать в честь прекрасной дамы.

      В общем, мужики к ней липли, как скотч к ненужным поверхностям. А она, нет чтобы доброго да башковитого присмотреть себе в мужья, выбирала всё время калек – моральных и физических. Нет, ну, правда, люди добрые, куда это годится?

      Первый муж Маринкин пил, бил, деньги не в семью, а из семьи нёс – всё пропил и замёрз в канаве. Только сына после себя оставил.

      Второй муж не пил, не бил, но был старше на цать лет и тиранил Маринку безбожно. По любому поводу она должна была держать ответ. Почему задержалась с работы на пять минут? Куда потратила три рубля? Почему надела короткую юбку? На ладонь ниже колена, а должна быть до лодыжек. Так от ворчания и умер. А может, просто от старости. Дочка от него у Маринки осталась.

      Третий муж не пропускал ни одной юбки. Всех любил – толстых и худых, старых и молодых, даже, говорят, горбатая ему приглянусь. И погиб Маринкин избранник от руки обманутого мужа – выкинули ловеласа с десятого этажа прямо на асфальт.

      Мы тогда с Маринкой работали вместе, дружили помаленьку.

      Смотрю, подруга хвост распушила и вышла на тропу войны – опять этот взгляд беззащитного создания, на который ведутся все мужики.

      Ну, всё, пиши пропало, сейчас она выберет опять себе какого-нибудь охламона, а мне потом слёзы из её прекрасных глаз платочком вытирать. Жаль мне её стало, сил нет. Думала я, думала, и наконец, придумала. Никогда никого не сватала, и вот опять. Соседушка мой, Маринкин ровесник, при хорошей должности, овдовел в прошлом году. Чем не жених? Судите сами.

      Не пьёт – раз,

      руки золотые – два,

      характер тоже золотой – три.

      Маринка ему сразу приглянулась, не смотря на наличие двух спиногрызов от разных браков. А вот сосед Маринке не понравился.

      – Ты чего, подруга, мне тут зверинец устроила? – зашипела она мне в ухо в коридоре, надевая плащ.

      – В