Тёмный дом. Том Торк

ые, потешающиеся, кричащие, избивающие, злые были праведниками гнева и агрессии. Как у всех, они добились технического прогресса с заводами, трубы которых, устремляясь ввысь, отравляли воздух, из-за чего страдали и жители внизу, и коты, и псы, и голуби. Разве что крысы и тараканы жили хорошо: больше смертей – больше еды. Главы предприятий по сжиганию угля, как у всех, прикрывались словами о важности прогресса, лучшей жизни, богатстве не только их, но и обычных граждан, с которыми, впрочем, никто и не собирался делиться, отдавая жалкие остатки средств на пыль в глаза. Все проживали свои жизни, кашляя, болея и умирая. Чьи-то смерти мало кого интересовали, скорее иных забавляли, давая лишний повод посмеяться над теми, кто существует хуже.

      В этой непроглядной тьме, как свет маяка в ночи, виделись недостижимо далёкие достоинства: честная конкуренция, капитализм, приватизация – учёные, политики, лидеры общественного мнения смогли убедить остальных на примерах более «развитых» стран, что выживание сильнейшего лучше и даёт возможность подняться с низов наверх, хотя, конечно, едва ли кто-то из сидящих на вершине хотел слезать с насиженной горы. Лишь неминуемая погибель могла разлучить богатство, власть и безумца. Кончина беспокоила толстосумов, пожелавших во что бы то ни стало обмануть смерть с косой, и коли уж оккультные науки не могли даже воду превратить в вино, то они ударились в прогресс, тряся своими толстыми, нежными ручками щуплых учёных, тлеющих в химическом дыму, требуя от них разработать чудо-вакцину от смерти. Однако шли года, деньги исчезали, открытий было всё меньше, мужи науки делали вид, что конкурируют, ведя не только переписку друг с другом, но и обсуждая закрытые наработки лицом к лицу. Они, безусловно, тоже боялись смерти, но предпочитали прожить свою жизнь богато, ничего при этом не делая. Конечно, толстосумы вскоре догадались, что их обманывают, потому пригрозив и им, и их семьям, предпринимательская интеллигенция собрала всех учёных вместе и принялась за стеклом смотреть на то, как учёные не покладая рук трудятся, часто пропуская сон и приём пищи.

      Много времени с того момента прошло. Уже внуки богатеев смотрели за внуками первых учёных, уже все были далеко не молоды, когда, наконец, чудо-вакцина была создана. Она, на всеобщее ликование, смогла поднять мёртвого из могилы, но лишь на какое-то время. Тот, вероятно отчего-то мучаясь, даже смог что-то невнятно промычать перед тем, как вновь упасть замертво. Однако его снова и снова поднимали, снова и снова возвращали на бренную землю, снова и снова нарушали законы природы, божий промысел, гневили Его, делали всё более и более злым и раздражительным. Шли дожди, но в пустую – город не затопило – тучи разогнали. Богатый процент населения, собравшись вместе в провинциальном городке, стрелял в своих работников, делая их вечными служителями своей воли. Живым мертвецам приходилось денно и нощно выпрашивать чудо-вакцину, чтобы прожить следующий день, потому новые узаконенные рабы обрекались на страдания, муки на непрекращающемся труде. А все, будто бы и были рады вечной жизни, обычный люд повалил к толстосумам, умоляя их даровать бессмертие, а те, довольные удачей, убивали всех без разбору: стреляли, пока порох в пороховнице не кончался, распинали, пока последняя плеть не рвалась, резали, пока ножи не тупели, душили и пинали, пока в конец не уставали, принимаясь тогда скидывать с крыш и обрывов; страдали и любимые животные, и дворняги, и коты (кто-то даже воскресил бешеную крысу ради забавы, но после убил её окончательно, когда та стала кусаться); пострадали и учёные, сотворившие чудо, их обрекли на вечное воспроизведение препарата для поддержания жизни, ибо только пока кровь полна вакциной, мертвец живёт, когда же она выветривается, смерть тут же вступает в свои законные права. В общем, сжигая ненужные гробы, богачи, потирающие руки в ожидании стократной прибыли, пили и веселились, не принимая чудо-вакцину на себе, потому как боялись стать чьими-то рабами, боялись, умерев, угодить в ад, а потому жертвовали много денег в личные церкви, заставляли мертвецов каждый день боготворить и замаливать собственные грехи. Бог и смерть, разгневанные поведением человека, наслали на вечно живущих проклятье – болезнь, неуклонно превращающую живую плоть в мёртвую при прикосновении с «бессмертным», ибо не могут страдать только одни, либо все, либо никто. Одни из богачей предались страху и, обратив себя в мертвецов, стали рабами вечности, став в разы злее, обращая иных единиц, желающих не жить вечно, в себе подобных, другие, коих было меньшинство решили забаррикадироваться в чужом доме.

      Дом тот стоял в отдалении от однотипных высоток. Имел высокий забор, небольшую лужайку, аккуратные клумбы роз. В этом трёхэтажном строении жила молодая семья необращённых: отец, три сына и три их жены. Помимо людей в доже прятались самые разные животные: от пары собак до пары крокодилов. Болезненно спящие, гонимые жестокостью человека, вышедшей за все границы, животные нашли в этом месте приют.

      И вот, в семнадцатый день второго месяца, в оплот настоящей жизни ввалились обезумевшие богачи. Они предлагали живущей семье всё богатство мира, власть, всё, что имели у себя взамен на то, чтобы поселиться в доме, но получили отказ. Тогда дюжина человек насильно осталась на территории чужого владения за высоким забором, за который не один живой мертвец не смел ступать и потому, что у богачей были ружья, которыми