Рожденные Смершем. Николай Лузан

мне, Марк Соломонович? Шун прошелся по ней любопытным взглядом и спросил:

      – Фамилия?

      – Хрипливая, – представилась она. Он обратился к экзаменационной ведомости и уточнил:

      – Антонина?

      – Да.

      – Ну что, Антонина, полбалла за храбрость ты уже заработала, – напомнил Шун о своем обещании и кивнул на стул перед собой.

      Антонина подала листы с ответами, они были исписаны каллиграфическим почерком.

      Шун прошелся по ним внимательным взглядом, покачал головой и отметил:

      – Ну что я тебе скажу, с таким блестящим почерком ты далеко пойдешь.

      Антонина зарделась и призналась:

      – Я еще спешила, товарищ преподаватель.

      – Ну тогда мне ничего другого не остается, как прибавить еще полбалла за почерк, – проявил великодушие Шун, провел рукой по бороде и затем сурово сказал: – А теперь будем искать блеск твоего ума, Антонина.

      Перо его ручки хищно нацелилось на формулы и расчеты, но так и не коснулось и задержалось только на последнем уравнении. Хмыкнув, Шун покачал головой и с сомнением произнес:

      – Х-м, даже не знаю, Антонина, какую тебе поставить оценку.

      – Что-то не так, товарищ преподаватель? Вы же не сделали ни одного замечания?! – растерялась она.

      – Ты где взяла этакое решение уравнения? – допытывался Шун.

      – Ну… как-то само собой в голову пришло.

      – Вот так просто и пришло? Как академику Ляпунову?

      – Вы что, не верите, товарищ преподаватель?

      – Верю, однако червь сомнения гложет.

      – Но это правда! Честное комсомольское! Клянусь! – вспыхнула Антонина.

      – Ну если только комсомольское, – голос Шуна потеплел и, обратив взгляд на портрет Ляпунова, он с улыбкой произнес: – Ничего не поделаешь, Александр Михайлович, придется ставить пять с сиянием.

      Антонина зарделась от похвалы. Еще бы! Она удостоилась похвалы самого Марка Соломоновича – живой легенды института.

      – Слов нет, ты молодчина, Антонина! – признал Шун, взял экзаменационную ведомость, вывел жирную пятерку в ореоле из шести лучей и заявил: – Теперь, Антонина, можно смело выходить замуж.

      Она смешалась и не знала, куда себя девать под взглядами четверых абитуриентов.

      Подмигнув, Шун заметил:

      – Только смотри, Антонина, чтобы муж не оказался бухгалтером, его даже со светлой головой не проведешь.

      – Я…я, – от радости у нее не нашлось слов.

      Как на крыльях Антонина вылетела из аудитории и оказалась в объятиях подруг. Оставшиеся экзамены она сдала на хорошо, отлично и по общему итогу была зачислена на первый курс института. Радость от поступления омрачало отсутствие денег, домой ехать было не на что, а жить впроголодь уже не оставалось сил, и здесь на помощь пришли новые друзья.

      «…стали съезжаться сокурсники, они меня поддержали, полуголодную пигалицу, которая поступила в институт»