Пряжа Пенелопы. Клэр Норт

сын Эвпейта

      Эвпейт – отец Антиноя, начальник гаваней

      Эвримах – сын Полибия

      Полибий – начальник житниц, отец Эвримаха

      Амфином – греческий воин

      Андремон – ветеран Троянской войны

      Минта – доверенный слуга и верный друг Андремона

      Кенамон – египтянин

      Нис – один из женихов с невысокой репутацией

Служанки и простой народ

      Эос – служанка Пенелопы, ухаживает за волосами

      Автоноя – служанка Пенелопы, хранительница кухни

      Меланта – служанка Пенелопы, хранительница очага

      Мелитта – служанка Пенелопы, чистильщица туники

      Феба – служанка Пенелопы, дружелюбная со всеми

      Леанира – служанка Пенелопы, троянка

      Эвриклея – старая нянька Одиссея

      Дарес – молодой человек из Итаки

Женщины Итаки

      Приен – воин с Востока

      Теодора – сирота из Итаки

      Анаит – жрица Артемиды

      Урания – шпионка Пенелопы

      Семела – старая вдова, мать Мирены

      Мирена – дочь Семелы

Микенцы

      Электра – дочь Агамемнона и Клитемнестры

      Орест – сын Агамемнона и Клитемнестры

      Клитемнестра – жена Агамемнона, двоюродная сестра Пенелопы

      Агамемнон – завоеватель Трои

      Ифигения – дочь Агамемнона и Клитемнестры, принесенная в жертву богине Артемиде

      Пилад – названый брат Ореста

      Ясон – солдат Микен

      Эгист – любовник Клитемнестры

Спартанцы

      Икарий – отец Пенелопы

      Поликаста – жена Икария, приемная мать Пенелопы

      Тиндарей – отец Клитемнестры и Елены, брат Икария

Боги и божества

      Гера – богиня матерей и жен

      Афина – богиня мудрости и войны

      Артемида – богиня охоты

      Калипсо – нимфа

      Глава 1

      Теодора не первая замечает разбойников, зато первая бросается бежать.

      При свете полной луны они приближаются с севера. На палубах не горят огни; корабли скользят по поверхности океана, как слезы по зеркалу. Их три, на каждом примерно по тридцать человек, на носу приготовлены свернутые веревки, чтобы связывать пленников; ветер несет их к берегу, так что весла едва касаются волн. Не слышно ни боевых кличей, ни барабанов, ни воя труб из меди или рога. Заплатанные паруса без какого-либо изображения. Будь у меня власть над звездами, я зажгла бы их ярче, чтобы темные очертания кораблей на горизонте затмили небесный свет. Но звезды мне неподвластны, да и на возню людишек в сонных прибрежных селениях я обычно не обращаю внимания – если только речь не о каких-то больших событиях, которые искусная рука смогла бы изменить, или о моем муже, находящемся слишком далеко от дома.

      Поэтому Теодора сама, без божественного вмешательства, приближаясь губами к губам того, кто намерен стать ее любовником, замечает что-то странное в морской дали. Те немногие рыбачки, которые выходят в море ночью, ей знакомы, и очертания их лодок совсем непохожи на те, что она замечает краем глаза.

      Потом Дарес – молодой недотепа, определенно глупее нее, – берет ее за подбородок, прижимает крепче к себе, рукой довольно нахально трогая грудь, и она отвлекается от кораблей.

      Над деревней на скалах коптит факел. Его подняли лишь ненадолго, чтобы указать дорогу морским разбойникам. Теперь же со всем покончено, и тот, кто держал его, уходит по каменистой тропинке вглубь спящего острова, не ощущая сожалений и не собираясь глядеть на дело своих рук. Он вправе считать, что остался никем не замеченным: час уже поздний и жаркий день сменился прохладной сонной темнотой, в коей так хорошо громко храпеть и не видеть снов. Знал бы он.

      В прибрежной пещере некая царица, облаченная в грязь и обноски, чьи руки все еще липки от крови, выглядывает в ночь и замечает разбойников, но не видит в них угрозы для себя. Потому она не кричит, не будит деревню внизу, а плачет о своем возлюбленном, которого больше нет в живых.

      На востоке некий царь беспокойно ворочается в объятиях Калипсо, а она успокаивает его и говорит: «Это просто сон, любовь моя. Все, что за пределами этого острова, – просто сон».

      К югу еще один флот с черными парусами застыл на недвижных волнах, гребцы спят под терпеливым небом, а некая царевна гладит покрытый испариной лоб брата.

      А тут, на берегу, Теодора начинает подозревать, что намерения Дареса не вполне чисты, и раз уж дело приняло такой оборот, пора бы поговорить о свадьбе. Она отталкивает его обеими руками, но он крепко держит ее. Они пихаются, шурша ногами по белому песку, и тут он поднимает взгляд и видит наконец корабли, видит, что они направляются к этой бухте, и, не будучи очень уж сообразительным, он изрекает:

      – А?..

      У