Шестерка Атласа. Оливи Блейк

своего разума.

      – Прости, – сказала Париса, стараясь сохранить хрупкое равновесие: отстраниться физически, вместе с тем дав понять, что испытывает влечение. Это был своеобразный танец, а те, кто считал иначе, просто не занимались хореографией достаточно долго и самозабвенно. – Боюсь, я потратила больше энергии, чем собиралась, – пробормотала она, – вот и не совладала с собой.

      Магия была энергией, которую никто попусту не расходовал, Париса понимала, что Далтон сложит два и два.

      – Мисс Камали. – Эти первые после поцелуя слова навсегда сохранят для него ее вкус, и ему захочется повторять их снова и снова. – Похоже, вы не понимаете…

      – О, уверена, так и есть, но, кажется, это непонимание мне нравится.

      Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх, и он медленно отстранился.

      – Лучше, – сказал Далтон, – приберегите силы для того, чтобы убедить в своей ценности остальных. Я не могу напрямую повлиять на то, выберут ли вас для посвящения или нет.

      – Я очень хороша в том, что делаю, а мнение остальных меня не занимает.

      – А должно бы.

      – У меня нет привычки делать то, что я должна.

      – Заметно.

      На этот раз Париса уловила в его взгляде то, чего и ждала.

      Дверка открылась.

      – Если бы я верил в то, что вы способны быть искренней, то посоветовал бы развернуться и бежать, – сказал он. – К несчастью, мне кажется, у вас достойный арсенал оружия для победы в этой игре.

      – Так это все же игра. – С этим уже можно работать.

      – Да, игра, – подтвердил Далтон. – Но, боюсь, вы просчитались. Я фигура бесполезная.

      Как правило, Париса не просчитывалась, но Далтон пускай заблуждается, так уж и быть.

      – Тогда я, возможно, просто позабавлюсь с тобой, – сказала она и первой сделала шаг на выход, поскольку не любила, когда ее покидают. – Транспортные порталы в той стороне? – спросила она, нарочно указывая неверное направление.

      Момента легкого замешательства хватило Парисе, чтобы уловить в его голове проблеск чего-то, сильно подавленного.

      – Вон там, – сказал Далтон. – Сразу за углом.

      То, что томилось в его разуме, законченной мыслью не было. Оно больше напоминало поток плотских импульсов. Вожделения, например. Поцелуй распалил Далтона, однако было и еще кое-что, не вязавшееся с остальным. Обычно Париса без труда читала даже тех, кто владел сильным навыком телепатической защиты, но мысли Далтона замутняло нечто непознаваемое.

      Похоть проявлялась как цвет, а вот страх – как ощущения: неловкость и холодный пот, но куда чаще – своеобразная сенсорная путаница, когда видишь солнце, а чувствуешь запах дыма или вкус желчи; касаясь шелка, слышишь звуки, возникающие из кромешной тьмы… Это было примерно то же, только страннее.

      Далтон Эллери определенно чего-то боялся. Жаль, но не Парисы.

      – Спасибо, – сказала она довольно искренне и покинула коридор, обнаружив, что в мраморном вестибюле у лифтов стоит еще один человек – неприветливый британец, чьими шрамами