Маска короля. Екатерина Лесина

себя Максим Ильич, – не что хотел, а что тебе позволили. И не узнал ты, старый пес, ничего, совершенно ничего, только почуял, как боится тебя этот надменный прилизанный тип в строгом костюме в тонкую полоску. Хотя, казалось бы, чего ему бояться? Кто он, и кто дед Мороз? Однако ж…»

      – Мне бы еще с сотрудниками поговорить. С ее коллегами, так сказать…

      Директор счел возможным откликнуться на его просьбу и даже предоставил для беседы собственный кабинет. Спасибо огромное!

      Максиму Ильичу однажды довелось побывать на съемках фильма, на этих, как там правильно, пробах. Вот. И все происходящее до головной боли напонило, ему эти пробы. Он – режиссер, напротив – актеры. Он задает одни и те же вопросы и получает на них аналогичные ответы. «Да. Нет. Не знаю. Она была хорошим человеком. Любили. Ценили. Ни с кем не конфликтовала…» Да и учителя эти походили друг на друга, как две капли воды, не внешне, внешность – ерунда, внешность легко изменить, а душу или что там у человека внутри, ибо, как всякий атеист, в существование души Максим Ильич не верил, – но это изменить невозможно. Вот и преподаватели были такими же странными и недобрыми, как само это место. Они улыбались, вежливо кивали и даже не морщили носы, но… Оставалось ощущение недоговоренности и, более того, почти неприкрытой издевки. Тебе дают то, что ты хочешь услышать, или то, что им разрешили рассказать, не более, и прими это как данность. Не надо копаться. В конце концов, есть труп, есть убийца, официально дело закрыто. Что же тебе еще надо? Справедливости? Ну так нету ее, справедливости этой, вся повывелась. Израсходовалась.

      Из школы Максим Ильич не вышел – вылетел, злой и раздраженный, хотя и сам понять не мог, отчего. Главное, решимости у него не поубавилось, наоборот, никогда еще после смерти Зары дед Мороз не чувствовал себя таким живым.

      Он не видел, как после его ухода холеный директор интерната рухнул в кресло совершенно без сил, истерично мял кружевной платочек с вышитыми золотом вензелями и нервно курил, прямо в кабинете, чего раньше себе никогда не позволял. А потом, слегка успокоившись, закрыл дверь на ключ, извлек из сейфа сотовый и набрал номер, единственный номер, забитый в электронную память дорогой игрушки. Ответили сразу. ОН всегда отвечал сразу, словно ждал звонка. Игнат Владимирович обрисовал проблему и окончательно пришел в себя. Теперь все будет в полном порядке: его собеседник позаботится, чтобы неприятный старик в мятом коричневом пальто больше здесь не появлялся. У человека, чей безжизненный механический голос исправно отвечал на звонки, были свои методы решения проблем, и они еще ни разу в жизни не подводили. Знать бы, как зовут этого кудесника… Или нет? Лучше не знать. Меньше знаешь, крепче спишь, говаривала мама. Игнат Владимирович был совершенно с нею согласен.

      Отключившись, он запер телефон обратно в сейф, потер виски, прогоняя слабую тень головной боли, которая не замедляла проявлять себя после малейшего волнения, и позвал Светланку. Нужно разрядиться. Да и с новенькой пора что-то решать.

      Маска жадности. Год 1901.

      Дон-динь-дон. День. Новый день! Хороший месяц – апрель. Природа морщится, жмурится, хмурит по-детски