У обелиска (сборник). Ник Перумов

снег возле кустов измочаленных. Трех фашистов подстрелил, залечь остальных заставил. Увидел, как со стороны просеки, ломая березки, выползает железная чушка с крестом на горбе. Сказал громко, но себя почти не слыша:

      – Никогда припадочная Матрена не ошибалась.

      Сашка-чалдон, от земли и пороха черный, схватил его за руку:

      – В окоп давай! Чего, дурак, расселся?!

      Вывернулся Коля, отодвинулся от друга. Сказал сурово:

      – Да только насчет меня у нее ошибка выйдет…

      По-охотничьи точным выстрелом сшиб Сашка пытающегося подняться фрица, потянулся к приятелю, думая, что от контузии тот совсем одурел.

      – Если умру я, не станет в ее предсказании силы, – еще дальше отодвинувшись, пробормотал Коля.

      Близкий взрыв осыпал его землей. Пулеметные пули пробили шинель.

      – Только наверняка нужно… – сказал Коля, гранаты перед собой раскладывая. – Чтоб ни осечка, ни какая случайность… И тогда мы победим… Тогда…

      Он повернулся к другу, широко и светло ему улыбнулся:

      – Ты слышишь меня, Саня?! Теперь я точно знаю, что мы победим!

* * *

      Коля Жухов один пошел на фашистов – в полный рост, улыбаясь, с высоко поднятой головой. Спускаясь с холма, он расстрелял боекомплекты ППШ, ППД и двух «мосинок». Он лопатой зарубил немецкого офицера, не обращая внимания на ожоги пистолетных выстрелов. Потом Коля Жухов подобрал немецкий автомат и направился к вражеским пулеметчикам. И он дошел до них, несмотря на пробитую ногу и отстреленную руку. Коля Жухов смеялся, глядя, как бегут от него чужие солдаты.

      А когда за его спиной, ломая сухостой, наконец-то выросла стальная махина с крестом, Коля Жухов спокойно повернулся и поковылял ей навстречу, ничуть не боясь рычащего на него курсового пулемета. Делая два последних шага, Коля сдернул с себя избитую пулями шинель и выдернул чеки из закрепленных на груди гранат. Спокойно примерившись, лег он под широкую гусеницу. И когда она уже наползала на него, он вцепился в трак окровавленными пальцами и что было сил, хрипя от натуги, потянул его на себя, будто боялся, что какое-нибудь провидение остановит сейчас громыхающую машину.

* * *

      Воробей постучался в окно.

      Екатерина Жухова вздрогнула и перекрестилась.

      Дети спали; их даже недавние стрельба и взрывы за околицей не побеспокоили.

      Щелкали ходики.

      Потрескивал фитиль лампадки.

      Екатерина отложила перо, отодвинула бумагу и чернильницу.

      Она не знала, как начать новое письмо.

      Крепко задумавшись, она незаметно для себя задремала. И очнулась, когда в комнате вдруг громко скрипнула половица.

      – Его больше нет.

      Черная тень стояла у порога.

      Екатерина зажала рот руками, чтобы не закричать.

      – Он обманул меня. Умер, хотя не должен был.

      Черная тень подвинулась ближе к печи. Опустилась на лавку.

      – Все изменилось.