Метаморфозы. Тетралогия. Марина и Сергей Дяченко

зачем это все? Для чего это надо? Кому?

      Леня не моргал. Происходящее в комнате его не занимало. Захар тер кончик носа и смущенно улыбался, будто ему было неловко за Сашку и ее вопросы.

      – А преподаватели – они люди? – Она не сдавалась.

      – Физрук – точно человек…

      – Я не про физрука! Ты знаешь, про кого я!

      Захар облизнул губы:

      – Я точно так же все знаю, как и ты… У тебя волосы какого цвета?

      – Черные, – сказала Сашка удивленно. – Ну, темно-каштановые… А…

      – Да мне все кажется, что фиолетовые, – Захар утомленно прикрыл глаза. – У всех желтые, а у тебя фиолетовые. Такие цветовые пятна… Портнов говорит, это нормально, пройдет.

      Сашка снова посмотрела на Костю. Он не спал. Сашка понимала, что он притворяется.

      – Ты на каникулах поосторожнее, – сказал Захар. – У нас на курсе одна девка после зимней сессии приехала домой, погуляла, ну, свобода ей в голову ударила, она и сказала родителям: попала, мол, в тоталитарную секту, меня травят психоделиками, я схожу с ума, спасайте. А родители у нее крутые, положили ее в крутую клинику и давай лечить…

      – И что?

      – Когда Фарит ее привез через неделю, она была уже круглая сирота. Семестр проучилась, на летней сессии срезалась и спятила уже по-настоящему. Где-то в психушке сейчас.

      – Врешь!

      Захар прикрыл глаза:

      – Слушай, я специальность-то сдал, но у меня по английскому экзамен. Ты что-то хотела Косте сказать?

      Сашка перевела дыхание. Взяла со стола кружку с недопитым чаем и выплеснула лежащему на голову.

      Костя вскочил. Конечно, он не спал; уставился на Сашку, как на палача:

      – Ну чего тебе?! Ну чего? Дай сдохнуть спокойно! Дайте мне все спокойно сдохнуть!

      – Возьми себя в руки, – сказала Сашка.

      И с удивлением услышала в своем голосе интонации Портнова.

* * *

      До повторного Костиного зачета оставалось три дня.

      – Ты должен это сделать. Все остальное – потом.

      – Я не могу. Я…

      – Заткнись! Ты грязь, а не мужчина, ты слизь, баба, импотент! Ты не умеешь держать удар!

      Он только ниже опустил плечи.

      – Послушай, – сказала Сашка. – Если мы все это выучим… Если пройдем до конца этот курс… То, наверное, станем такими, как они. И сможем говорить с ними на равных. Тогда мы отомстим твоему отцу. Я тебе обещаю.

      Костя медленно поднял глаза. Впервые Сашка заметила в них что-то кроме горя и обреченности.

      – А если они нас раздавят, мы ведь не сможем отомстить. Мы слабые – сейчас. Но мы будем другими. Мы найдем, как с ними посчитаться.

      – У меня не выйдет, – сказал Костя. – За три дня десять упражнений – нереально.

      – Реально. Я делала и по двадцать.

      – Что?!

      – Книжку бери! Читай упражнение вслух!

      Часы шли за часами. Сашке все чаще хотелось его ударить. Стегануть, чтобы собрался. Чтобы сосредоточился и сделал то, что готово больше чем наполовину. Она не могла видеть, что творится у него в воображении, но по взгляду, по дыханию научилась отличать удачи от киксов и сбоев.

      Когда