Метаморфозы. Тетралогия. Марина и Сергей Дяченко

за подкладку завалились. Ищи.

      Липа, под которой стояла во дворе скамейка, совсем облетела, и листья сгреб дворник. Один или два последних листка еще цеплялись за иллюзию жизни, подрагивали, а ветки бились одна о другую, скребли и шелестели. Кроме этого звука, ничего не было слышно; быстро темнело. Светились окна в институте. Зажегся фонарь у входа в общагу.

      – Ну, давай посмотри, – нервно сказал Костя.

      Лиза сунула руку в карман куртки. Очень долго возилась. Потом ее тонкое лицо покраснело в сумерках, потемнело, как у мулатки.

      – А ты откуда знаешь?! – обернулась она к Сашке. – Откуда ты знаешь? Ты туда лазила, да?

      Сашка пожала плечами:

      – Нет. Я просто догадалась. А теперь проси прощения, скажи: извини, Саша.

      – Чего?!

      Сашка снова на секунду опустила веки. Чувство, посетившее ее на первой паре, готово было вернуться.

      – Попроси здесь, при всех, прощения. Потому что ты меня обвинила в краже.

      – Иди ты, – сказала Лиза.

      Сашка шагнула вперед. Свет фонаря упал на ее лицо.

      – Ты меня слышала, Павленко. Не доводи.

      Лиза смотрела Сашке в глаза. Очень быстро, как слайды, на ее лице сменили друг друга злость, удивление, смущение, и наконец промелькнул испуг.

      – Чего тебе надо? – пробормотала Лиза.

      – Извинись.

      – Ну, извиняюсь…

      В полном молчании Сашка прошла сквозь строй расступившихся однокурсников и поднялась на порог общежития.

* * *

      В ноябре выпал снег. Рано утром, в полной темноте, Сашка первой выходила из общежития и, оставляя цепочку следов, бегала вокруг двора. Круг за кругом. По своим следам – как год назад.

      Никто ее не заставлял. Просто она поняла, что без этих пробежек, без тишины глухого утра, без снега под ногами и облачка изо рта ей никогда не выдержать нагрузки. Ни физической, ни моральной.

      Поначалу Костя бегал с ней, но потом постепенно «отвалился». Ему было трудно вставать в такую рань, он и первые-то пары просыпал (если на них не выпадала специальность). Сашка даже радовалась: ей нужно было полное одиночество. Полная тишина и звук снега под ногами, скрипящий или хлюпающий, как повезет.

      Мама все еще носила гипс на руке. Уверяла по телефону, что ничего страшного, она привыкла, палец не болит. Вместе с Валентином они прислали Сашке посылку: зимние сапоги, рейтузы, носки, даже новую куртку с меховым капюшоном. Куртка оказалась маловата.

      В комнате номер двадцать один надолго воцарилась зима – Лиза не замечала Сашку, та в упор не видела Лизу. Оксана, поначалу пытавшаяся как-то их помирить, бросила бесполезные попытки и жила собственной жизнью: к ней то и дело ходили в гости девчонки из группы «Б», а иногда и парни со второго курса.

      – Проходной двор, – сквозь зубы говорила Лиза, но никто ее не слышал. Что-то не сложилось у нее со съемной квартирой: то ли денег не хватило, то ли не нашлось подходящей, то ли – Сашка и такое допускала – Портнов запретил.

      Однажды по дороге на почту (было воскресенье, а Сашка звонила домой раз в неделю – железно) она увидела впереди на улице Сакко