Метаморфозы. Тетралогия. Марина и Сергей Дяченко

Вы помогли… с ребенком… я бы там и умерла.

      – Не надо умирать… Признайтесь, Саша, – вам ведь интересно учиться?

      – Да. – Она перевела дыхание. – Очень.

* * *

      У нее совсем не осталось приличной одежды. В мокром спортивном костюме она выбежала на мороз – и удивилась, не чувствуя холода.

      Бегом вернулась в общежитие. Приняла душ. Села перед раскрытым чемоданом, не зная, что делать. До индивидуальных с Портновым оставалось сорок минут.

      Обернувшись полотенцем, как римский патриций, Сашка вышла на кухню; у окна сидели две первокурсницы – бывшая соседка Лена и еще одна, рыженькая, веснушчатая, очень бледная.

      – Привет, – сказала Сашка и окинула обеих оценивающим взглядом.

      Лена была значительно толще ее и шире в плечах. Зато рыжая девочка…

      – Как тебя зовут?

      – Ира.

      – Встань, пожалуйста.

      Девчонка испуганно встала. Сашка окинула ее взглядом – и рост, и размер ее совершенно устраивали.

      – Пожалуйста, дай мне твои джинсы и свитер. Прямо сейчас.

      Девчонка сглотнула:

      – Эти? Которые на мне?

      – Можно эти. Можно другие. Только быстро.

      – Ага, – пролепетала Ира и быстро вышла из кухни. Лена осталась сидеть, оцепенев, над чашкой чая.

      – Это на время, – небрежно сказала Сашка. – Дружеский заем. И не надо так смотреть.

* * *

      Она явилась к Портнову минута в минуту в черных шерстяных брюках и ярко-желтом узорчатом свитере ручной вязки. Перепуганная девочка Ира не пожалела для грозной Самохиной лучшего, что нашлось у нее в шкафу.

      – Красиво, – сказал Портнов вместо приветствия. – Где-то я уже видел эти цветочки… Готова к занятию?

      – Готова.

      – Начинай. С первого по десятое, но не подряд, а в той последовательности, как я скажу. Сначала третье.

      Сашка на секунду растерялась. Она привыкла делать упражнения по принципу «снежный ком» – второе нарастало на первом, третье на втором и так далее.

      Портнов сидел, развалившись, за своим столом. Смотрел сквозь стеклышки очков, глаза были совершенно безжалостные, рыбьи.

      – Мне долго ждать? Или вам надо распеться?

      Он издевался.

      Упершись руками в спинку скрипучего стула, Сашка набрала полную грудь воздуха и представила себе длинный ряд взаимосвязанных понятий, никогда не существовавших на свете, но воссозданных сейчас ее воображением… Или чем-то другим.

      Понятия… нематериальные сущности, которые виделись Сашке похожими на капли сероватого желе, измерялись числами и выражались знаками. Но эти числа нельзя было записать, а знаки – вообразить; Сашкино сознание оперировало ими, заставляя складываться в цепочки, цепочки переплетаться таким образом, чтобы отдельные фрагменты, сливаясь, образовывали новые и новые сущности. А потом она расплетала цепочки, «отпечатавшиеся» одна в другой, мысленно, не шевеля губами, чувствуя, как подергивается от напряжения правое веко.

      – Седьмое! Сейчас, с этой точки… Стоп! Полтакта назад!