Лекции по общей теории права. Николай Коркунов

неопределенностью. В человеческой жизни индивидуальное и общественное так тесно переплетено друг с другом, что отделить их одно от другого представляется делом невозможным. Нет средств определить, какая норма создана личностью и какая обществом. И вернее всего, что все нормы, и все вообще в жизни и в сознании человека, есть совместный продукт и личного, и общественного фактора. Человек родится в обществе, уже от родителей наследуя ряд социальных навыков и склонностей, в обществе он воспитывается, в обществе действует, обществу принадлежит всеми сторонами своего существования. Как же можно ожидать, чтобы между личной и общественной сферой установилась такая резкая грань, чтобы одни из этических норм оказались продуктом только личной жизни, другие – жизни общественной?

      Нельзя не упомянуть также, что определение юридических норм по их источнику, и в той, и в другой их форме, имеет один общий недостаток. Определения этого рода предполагают уже решенным один из труднейших и наиболее спорных вопросов науки права, именно вопрос о происхождении права. Возникает ли право как продукт личного духа или создается общественными условиями, обусловлено ли его существование существованием государства или нет, – все это вопросы до сих пор спорные в науке. Между тем, определение права по его источнику до решения этого вопроса невозможно.

      § 12. Определение права как норм принудительных

      Jeering. Zweck im Recht. В. I. 1 Ausg. 1884. S. 320. Merkel. Recht und Macht (Schmoller's Jahrbuch für Gesetzgebung. B. V.). Bierling. Zur Kritik der juristischen Grundbegriffe. B. I. 1877.

      Еще в Средние века было весьма распространено воззрение, признающее принуждение существенным, отличительным признаком права[12]. Но особенное развитие оно получило с начала прошлого столетия, когда право как совокупность норм, осуществление которых поддерживается принуждением, было противопоставлено нравственности, не допускающей вовсе принуждения, требующей непременно свободного подчинения. Томазий, Кант и, особенно, Фихте довели это различие до прямой противоположности права и нравственности, как правило, внешней и внутренней жизни человека. Основанием такому противоположению служило, конечно, дуалистическое мировоззрение. Раз дух и материя, в духе декартова учения, признаются двумя независимыми субстанциями, внешний и внутренний мир являются двумя совершенно разъединенными, совершенно разнородными сферами. Между ними нет взаимной связи, взаимного влияния, каждый из них существует сам по себе, у каждого свои особые законы, в каждом действуют и особые силы. Мир внешний и мир внутренний – это два противоположных полюса.

      Внешний порядок, право, не может поэтому поддерживаться внутренними стимулами. Оно по необходимости опирается исключительно на внешнюю силу, на принуждение. Между принуждением и силами внутренней духовной жизни нет ничего общего, нет никаких соединяющих переходов. Принуждение не может, следовательно, иметь какой-либо внутренней, психической основы: оно есть самостоятельное последнее основание действия права.

      Таков

12

Доппель приводит такой аргумент схоластиков: quidam volunt jus dictium esse рег metathesin, ut sit Jus quasi vis conversis literis.