Великолепные зверята и чародей из Арбузовки. Книга 2. Чародей из Арбузовки. Александр Седых

когтями в рожу Тузика и завалил пса под стол.

      – Бальтазаровские прихвостни инвалида обижают! – жалобно завопил из-под стола Тузик.

      – Братва, инвалиды честных котов бьют! – оттуда же истошно завизжал Циклоп.

      Накалённая злобой атмосфера взорвалась. Коты с диким мяуканьем бросились тузить инвалидов, а искалеченные войной ветераны охотно вспомнили времена жарких рукопашных сражений. Полетели в стороны перевёрнутые столы, в ход пошли деревянные табуреты и костыли. Свинья-бармен занял оборону за стойкой бара, с кухни подоспели поросята с поварёшками.

      Ушастый, срезав пару кошелей у буйных инвалидов, по стеночке пробрался к выходу. Через минуту в дверь прошмыгнули слегка потрёпанные Циклоп и Тузик.

      Шустрик из окна кухни загрузил провизией Жорика и погнал «лошадь» по узким улочкам к перекрёстку, где ношу запыхавшегося кабанчика слегка облегчили оголодавшие товарищи.

      В лавку жестянщика компания ввалилась сытая и довольная, шумно обсуждая удачную операцию по изъятию чужого имущества.

      – Медяков натырили маловато, – посетовал Циклоп.

      – Зато харчем отменно затарились, – свалив мешок с плеч, похлопал пузо Жорик.

      – На воровстве и разбое долго не проживёшь, – недовольно встретил компанию Никитка.

      – Честные на хлебе и воде сидят, а шустрые пируют, – отказался поститься поросёнок. – Вон Шустрик стащил прямо с разделочной доски молоденького петушка. Ща-а-а на вертел насадим и зажарим!

      – Красивый петушок, но ещё не ощипанный, – извинился за дефект мышонок.

      – Не трави душу, Шустрик, вынай петуха – вмиг ощиплю, – потянулась к добру Лисса, любительница куриных потрошков.

      Шустрик порылся в мешке и извлёк на свет придушенную птичку. Пёстрое тельце окручено верёвкой, даже клюв завязан.

      – Да это же попугай! – засмеялся Никитка.

      – Что, несъедобный? – огорчился Жорик.

      – Раз на кухне лежал, значит съедобный, – пустил слюну Серый.

      – Верно, волчара, – оживился Жорик и метнулся за разделочным тесаком.

      – Я тоже не прочь куриного бульончика отведать, – скромно поддержал хищных зверят Тузик.

      – А я вот сомневаюсь, – встал в оппозицию Колючий. – Уж больно осмысленно и жалобно петушок на нас смотрит.

      – Если жалко – не ешь. Нам больше достанется! – подскочил Жорик с тесаком к жертве. – Никакого бульона! На вертел птицу, и поджаривать до румяной кожицы!

      – Эй, живоглоты, говорящих тварей жрать нельзя! – грудью закрыл бедного попугая Никитка.

      – Петух молчит, – обвинительно ткнул тесаком в сторону жертвы палач Жорик и подкрался с другого бока.

      – А ты клювик-то развяжи, может, и заговорит.

      – Брехня-а-а! – Жорик неохотно разрезал верёвочку.

      – Кар-рамба!!! – истошно заорал попугай. – Я говор-рящий! Я р-разумный!

      – Вона как, – утёрся рукавом Жорик. – Чуть грех на душу не принял.

      – Кар-рамба! Сто акул тебе в печень,