Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. Я. И. Гилинский

внутренних дел послужили «вскрытые» Генеральной прокуратурой (как будто об этом раньше не было известно!) массовые случаи сокрытия преступлений от регистрации. Навели «порядок», поснимали с постов ряд ответственных работников МВД, преступность в 1983 г. «выросла» в результате регистрации ранее сокрытых преступлений на 21,8 % по сравнению с 1982 г. (это – огромный прирост преступности, до 1983 г. максимальный годовой прирост в 1966 г. составил 18,1 %, средние же колебания преступности были ±5 %). С начала 90-х гг. по 1994 г. искусственная латентность в России находилась на «приемлемом» уровне. Затем вновь начался ее рост. Об этом свидетельствует несколько обстоятельств.

      Во-первых, уровень раскрываемости преступлений. Средний для европейских стран уровень раскрываемости – 40–46 % (1988 г.: во Франции – 40,3 %, в Великобритании – 32,0, в ФРГ – 45,8 %). Уровень раскрываемости в СССР составлял свыше 90–95 % (1980 г. – 95,4 %, 1982 г. – 95,9, 1984 г. – 90,2 %) – заведомо нереальные, «липовые» показатели. Впервые правдоподобный показатель 46,9 % достигнут в России в 1992 г., что свидетельствовало об относительно достоверной регистрации преступлений. «Рост» раскрываемости, начавшийся в 1993 г. (50,6 %), до 75,6 % в 2000 г. мог быть достигнут только за счет массового сокрытия от регистрации «глухарей», «неочевидных», заведомо неперспективных для раскрытия преступлений.

      Во-вторых, как показывают результаты виктимологических исследований в Санкт-Петербурге, при «сокращении» статистических показателей преступности в 1994–1997 гг., количество жертв преступлений в городе не сокращается, а возрастает (в 1991 г. – 12 % опрошенных, в 1994 г. – 26, в 1999 г. – 27 %).

      В-третьих, по мировым данным, умышленные убийства как преступления с относительно низкой латентностью и относительно стабильной динамикой, служат важнейшим индикатором криминальной ситуации, репрезентируя (представляя) состояние преступности в целом. Например, удельный вес (доля в %) умышленных убийств в структуре преступности в течение многих лет составлял: в Дании, Норвегии, Швеции – 0,01–0,03 %, в Канаде, Финляндии, Франции, ФРГ – 0,06–0,07 %, в Венгрии, Италии, США, Японии – 0,12–0,23 % и т. д. В России в течение 1985–1992 гг. умышленные убийства составляли 0,70–0,85 % и лишь в 1993 г. этот показатель вырос до 1,04 %, а в 1994 г. до 1,2 %, т. е. в 1,6 раза (в последующие годы удельный вес убийств также выше или около 1 %). Отмеченные «отклонения» могут быть объяснены значительным увеличением латентной массы преступлений.[102]

      • Пограничная латентность – следствие юридической ошибки, заблуждения. Правоохранительным органам известно о событии, но оно ошибочно воспринимается как непреступное. Например, в результате ошибочного заключения пожарной инспекции факт пожара расценивается как самовозгорание, а в действительности имел место поджог. Или хорошо замаскированное убийство воспринимается как самоубийство или несчастный случай.

      Латентность существует во всех странах, но ее масштабы и соотношение видов существенно зависят от профессионализма и добросовестности работы полиции, а также от уголовной политики

102

Подробнее см.: Гаврилов Б. Я. Способна ли российская статистика о преступности стать реальной? // Государство и право. 2001. № 1. С. 47–62; Лунеев В. В. (2005) Указ. соч. С. 280–293.