Коррупция как механизм социальной деградации. Ю. В. Голик

врач, ему неподвластно ни терапевтическое, ни оперативно-хирургическое вмешательство. Он – фармацевт, который на основе исследования болезни, ее причин и знания свойств лекарственных средств предлагает практикующему врачу, после специальной формальной процедуры, возможности для эффективного лечения. Здесь нет ни тени умаления или, напротив, защиты исключительности ни криминологии, ни уголовного права – это технологизм их взаимодействия и взаимообусловленности в границах одного объекта – правовой реальности, но со спецификой предмета и методологии исследования, а также поля применения результатов.

      При градуировании шкалы уровней и форм проявления и функционирования преступности несомненно важным представляется соотношение источника личностного (индивидуального), не обязательно девиантного, преступного поведения и структурированного как групповое, ассоциативное, организованное, массовое.

      Представляется, что здесь необходимо расширить границу анализа до естественных границ существования человечества как рода. С возможностью перехода от присваивающего к производящему способу ведения хозяйства в связи с первыми крупными разделениями общественного труда эпохи неолитической революции появляется избыточный, а не необходимый, продукт, который дает начало собственно социальной форме существования человечества введением в действие механизмов реализации ее доминант – общественного разделения труда и собственности, как отношению к результату трудовой деятельности. С этого времени все формы хозяйственной жизнедеятельности и систем их социального, политического и идеологического обеспечения строятся на прочной основе запущенных экономических механизмов.

      Следствием разделения общественного труда и дифференциации собственности становится и складывающееся право во всех его исторически известных формах. Собственно, несмотря на рассуждения критиков традиционного криминологического анализа о невозможности найти общий классифицирующий признак для каждого из имеющих место конкретных преступлений, отметим, что каждое преступление, за исключением оговоренных в законодательстве случаев, имеет конкретную причину, но, что намного важнее, истории государства и права с древних времен известен и перечень виновных деяний, практически всегда входящий в перечень преступных. И в обычном праве доистории, и в первых законах египтян и царя Хаммурапи, и во всех уголовных кодексах от Юстиниана до Уголовного кодекса Российской Федерации любые формы покушения на жизнь, здоровье и собственность действительных граждан данной формы организованного сообщества фиксируются как преступные. Различны лишь степень и формы определения виновного деяния и размер соответствующего наказания.

      С этой точки зрения можно сказать, что определенные противоречия социального развития на каждом историческом уровне порождают ту форму отчуждения личности от ею же в качестве совокупного законодателя