Сердце зимы. Роберт Джордан

Дважды Илайас Мачира находил под снегом лошадиный помет и кострища от лагеря. Много лошадей и много кострищ.

      – Тысячи, – обронил Алхарра. Его черные глаза были спокойны и так же спокойно встретили взгляд Перрина, а голос был бесстрастен. Он просто докладывал. – Пять, а может, десять или больше. Трудно сказать. Но лагеря воинские. По-моему, в обоих местах были одни и те же люди. Мачира и Барран согласны. Кто бы это ни был, они тоже направляются к югу. Может, они и не имеют никакого отношения к айильцам, но, возможно, идут следом за ними.

      Сулин послала хмурый взгляд прервавшему ее Стражу и заговорила, едва дав ему закончить.

      – Три раза мы замечали летающие создания вроде тех, что, по твоим словам, используют шончан. Огромные твари, с крыльями, как у летучей мыши, и с седоками на шеях. И дважды мы видели вот такие отпечатки. – Наклонившись, она взяла стрелу и нарисовала на снегу округлый след, немного похожий на след крупного медведя, но с шестью пальцами, длиннее человеческих. – Иногда они были с когтями, – заметила Дева и пририсовала их. Когти оказались куда длиннее, чем у самых больших медведей в Горах тумана. – У них широкий шаг. Думаю, движутся очень быстро. Что это такое, не знаешь?

      Перрин не знал. Он никогда не слыхал о животных с шестью пальцами на лапах, за исключением кошек в Двуречье – его немало удивляло, что во всем остальном мире кошки пятипалые. Впрочем, кое о чем он догадывался и вряд ли был так уж далек от истины.

      – Еще какая-то шончанская тварь. – Значит, на юге шончан, Шайдо и… кто еще? Белоплащники или шончанская армия. Другого быть не может. Он доверял добытым Балвером сведениям. – Мы все равно выступаем на юг.

      Девы посмотрели на него так, словно он сказал им, что идет снег.

      Взгромоздившись в седло Трудяги, Перрин повернул обратно к колонне. Стражи пошли пешком, ведя усталых лошадей в поводу. Девы рысцой двинулись к стоявшим в отдалении Хранительницам Мудрости, прихватив с собой мерина Аллиандре. Масури и Сеонид поехали навстречу своим Стражам. Перрин недоумевал, почему они не приблизились раньше, дабы поскорее сунуть нос в происходящее. Возможно, ответ был прост: они хотели оставить его наедине со скорбью, если новости окажутся худыми. Возможно. Перрин мысленно пытался сложить все воедино. Шайдо, сколь бы много их ни было. Шончан. Конная армия, то ли белоплащники, то ли шончан. Очень напоминало головоломку, изготовлять которые Перрина учил мастер Лухан: причудливо изогнутые металлические детали, что, как во сне, отделялись, скользнув, одна от другой и соединялись вместе – если, конечно, знать, в чем хитрость. Только в голове все было путано, распадалось на части, которые никак не желали складываться вместе.

      Когда Перрин добрался до двуреченцев, они уже вновь сидели на лошадях. Те, кто, спешившись, взял луки на изготовку, выглядели слегка смущенными. Все нерешительно поглядывали на Перрина.

      – Она жива, – сказал он, и все как будто перевели дыхание. Остальные известия они восприняли со странным безразличием, кое-кто даже кивал, словно