Драконий берег. Карина Демина

были особо близки.

      – Потому что ты этого не желала.

      Она встала и вышла, чтобы вернуться с высоким стаканом и молочником. Чистым, мать его, молочником.

      – Ты всегда отличалась неженским упрямством. И нежеланием понимать, какая роль отведена нам Господом…

      – И это тоже не стоит. – Молоко я любила.

      Вот такое, чтобы холодное, просто ледяное. И в высоком стакане, и с хлебом, а тот солью посыпать густо-густо.

      – Мне сказали, что ты гуляла с этим… наглецом, – мягкий упрек.

      И матушка присаживается.

      В своем костюме фиалкового цвета она смотрится чуждо. Такой женщине не место в полузаброшенной хижине на краю полузабытого города.

      – Нельзя?

      – Разве тебе что-то запретишь?

      Наверное, нет.

      Или да? Может, я стала чуть взрослее и чуть умнее? Может, я бы прислушалась к совету, если бы кто-нибудь удосужился его дать.

      – Но меня интересует, о чем вы говорили?

      – О драконах.

      – И только?

      – И только.

      – А…

      – Он не из болтливых.

      – Или ты не проявила должного усердия, – вот теперь матушка поджала губы. – В тебе никогда недоставало деликатности.

      Это да, чистая правда. Деликатности во мне было не больше, чем изящества в старом седле Дерри.

      – А почему ты отказалась давать кровь?

      Матушка пожала плечами. Отвечать не будет.

      – Ты ведь дала?

      – Да.

      – Им этого хватит.

      Хватит. Наверное. То есть Томас уверен, что хватит.

      – Результат будет через пару дней.

      Кивок.

      – Но мы ведь знаем, что это он? – я смотрела на матушку, а та отвернулась, зацепившись взглядом за лоскут паутины. И как он уцелел при внезапной этой уборке? Почему уцелел? И теперь она разглядывала этот несчастный серый лоскут, будто в нем сосредоточилось все зло этого мира.

      – Мы ничего не знаем, Уна, – матушка поднялась.

      Стук ее каблуков отдавался в моей голове, порождая ноющую боль. Изящные пальчики обхватили рукоять метлы.

      – И мы ни в чем не можем быть уверены…

      Она смахнула несчастный клок.

      – Но я буду несказанно благодарна тебе, если ты проявишь немного… простого женского внимания. А заодно узнаешь, что именно они ищут.

      Матушка обошла стол и, наклонившись, коснулась губами моей щеки.

      – Зачем?

      – Затем, что память иногда лжет. А прошлому следует остаться в прошлом. Но ты кушай, дорогая. Ты совсем похудела, а женщине нужны формы…

      Метла отправилась в угол.

      А матушка вытерла пальцы батистовым платком:

      – Может, ко мне переедешь?

      Я покачала головой. Во-первых, мы точно не уживемся. А во-вторых… во-вторых, как бросить дом? И двести пятьдесят тысяч долларов?

      – Как знаешь, – матушка не настаивала. – В таком случае я буду заглядывать. Как ты думаешь, если я привезу шторы? Те, помнишь, желтые с полосой? Здесь станет намного уютней.

      Я закрыла глаза. Может, найти повод и поссориться вновь?

      – …И посуду. Нельзя