Конституционно-политическое многообразие. Константин Старостенко

на познании политических реалий.

      Несмотря на то, что часть политологических заключений и рекомендаций с полным основанием может быть отнесена к субъективным аналитическим выводам, в рамках которых реальные факты осмысливаются на основе определенных политических принципов под прикрытием политического многообразия, все чаще звучат идеи «институциональной экспансии», предполагающие укрепление статуса политологии и защиту политических исследований.[132] Возможно, именно это способствовало акцентуации идеологического аспекта в структуре политического многообразия. К примеру, Л. Е. Тиунова, раскрывая сущность политического плюрализма, приоритет отдает идеологии и подчеркивает, что плюрализм политических убеждений, свобода мысли и слова, организационно-политические формы деятельности союзов единомышленников, наличие политических движений, развивающихся в рамках конституции и правопорядка, ставят преграду экстремистской деятельности, насильственному изменению конституционного строя[133]. В этой связи хотелось бы, используя слова Ч. Миллса, предостеречь ученых от попытки превратить методы в методологию анализа и прогноза.[134]

      Конечно, сами факты и тем более их источники и отражение несут в себе элемент субъективности, даже статистические данные могут содержать ошибки, они могут быть неправильно обработаны или сфальсифицированы. Если учесть, что понятие «политическое многообразие» имеет два основных значения для политической практики – общетеоретическое и конкретное, – то необходимо обратить внимание на его правовой характер. Политический плюрализм, подчеркивает Ю. А. Тихомиров, «означает состязательность на основе закона, отказ от насилия, взаимоуважение и альтернативные варианты».[135]

      Раскрытие юридической природы политического многообразия как принципа правового регулирования является важнейшим аспектом его исследования на теоретико-правовом уровне. Под юридической природой принято понимать правовую характеристику данного явления, выражающую его специфику, место и функции среди других правовых явлений.[136] В этом контексте исследованию принципа права уделяется явно недостаточное внимание, о чем свидетельствует как научная, так и учебная литература. Существуют, пожалуй, лишь два монографических исследования принципов права[137]. Во многих, в том числе вполне солидных учебниках по теории права, принципам права вообще не нашлось места.[138] В других они лишь перечисляются, но не раскрываются в содержательном плане.[139] В этой связи

132

О реформе преподавания политических наук в системе высшего образования Российской Федерации // Полис. 2001. С. 117.

133

См.: Тиунова Л. Е. Плюрализм интересов и правопонимание // Правоведение. 1990. № 1. С. 31.

134

Миллс Ч. Задачи социологии//Социологический журнал. 1995. № 4. С. 169–170.

135

Тихомиров Ю. А. Действие закона. М., 1992. С. 58.

136

См.: Алексеев С. С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М., 1989. С. 227.

137

См.: Явич Л. С. Право развитого социалистического общества: Сущность и принципы. М., 1978; Вопленко Н. И. Сущность, принципы и функции права. Волгоград, 1998.

138

См.: Общая теория права и государства: Учебник / Под ред. В. В. Лазарева. М, 1994; Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. Учебник. М., 1999; Теория права и государства: Учебник / Под ред. Т. Макова. М., 1995; Общая теория права: Учебное пособие / Под ред. А. С. Пиголкина. М., 1994; и др.

139

См.: Хропанюк В. Н. Теория государства и права. Учебник. М., 1993. С. 163–167; Общая теория государства и права: Учебник. Академический курс. Т. 2 / Под ред. М. Н. Марченко. М., 1998. С. 22–26.