Сокровища мертвых. Борис Бабкин

подрасти, прежде чем мы с тобой на небеса отправимся, иначе пропадет.

      Тамара Васильевна выбежала из комнаты.

      – Ведь я верил Натке, – вздохнул Денов. – Думал, все у Ивана наладится. А тут нате вам, как нож под лопатку. Снюхалась сучка с кобелиной заезжим. Не успел мужик в тайгу уйти, она уже с этим псом в постели оказалась. А он и возвернулся. Лучше бы прибил обоих еще тогда. Да и не сбег бы он, ежели бы она сына не бросила. И нам не отдала, сучка, – процедил он. – Соседи его нашли. А мы думали, с ней он. Паскудина!

      Он посмотрел в сторону комнаты, откуда доносился мальчишеский голос:

      – В атаку! Ура!

      – В солдатиков играет, – улыбнулся Денов. – Натка ему многое подпортила. Ну ушла и ушла, и хрен на тебя с присвистом. Отдай мальчонку нам и катись под горку. Так нет! Ну и получила свое, сучка! А ты, Салтыков, значит, хочешь закон тут установить? Ну давай, пробуй. Поглядим, что у тебя выйдет. Но ежели супротив Торовых пойдешь, завсегда подмогну и делом, и словом.

      – Ну что там? – спросил Лука Демьянович вошедшего Шута.

      – Да как вы и говорили, – кивнул тот. – Василий Демьянович требует половину от всего, что сумеете намыть. Говорит, что…

      – Половину? Ишь ты, губы-то раскатал. Пусть придет и сам моет. Этот Салтыков как пес цепной, надо с ним что-то делать, иначе ничего у нас не выйдет. Ну, племяши хреновы, такая надежда на них была. А теперь что? Да еще Васька выделывается. Если б вместе мы, то сумели б что-то сделать. А порознь навряд ли что получится. Там золотишка-то кот наплакал, а все-таки имеется. Нет, не выйдет, видать, ничего.

      – Но трое от Денова моют, – вмешался рябой здоровяк.

      – Значит, допуск на вольную помывку имеется, – сказал Шут.

      – Ладно, – буркнул Лука Демьянович. – На допуске много не возьмешь. Да и государству сдавать желания нет. Свистни племяшей, Шут, может, они попробуют договориться с Салтыковым, едри его в корень.

      – С Салтыковым договариваться бесполезно, – высказался худой мужчина в очках, – не подкупается ментяра. Уж сколько разов его пробовали закупить. Он же ученик этого, которого Чекистом дразнят. В отставке сейчас. Семен Аркадьевич Семенов, кажись. Он Лешку к Афанасию привез в тот день, когда Ванька Гришку хлопнул и с Наткой под лед ушел.

      – Нет неподкупных, – процедил Лука Демьянович, – все от размера зависит. Зови их.

      – Добрый день!

      Сгорбленная старушка, обернувшись, увидела миловидную молодую женщину. За ней стояли двое крепких парней.

      – Добрый день, коль не шутишь, – проворчала она. – Чего надобно-то?

      – Вы Анна Ксенофонтовна? – спросила женщина.

      – Да уж шесть десятков так зовут. А тебя как звать?

      – Надежда. Я сестра Григория Постанова. Помните его?

      – Господи, – всплеснула руками Анна Ксенофонтовна, – как же забыть-то! Говорил про тебя Гришка, упокой Господь его душу грешную! – Она перекрестилась на висевшую в углу икону. – Проходь, гостья дорогая. И вы, милые, проходьте.

      Парни