Убить людоеда. Борис Бабкин

и руки не поднимет. А вот почему он бежал? Два года отсидел, осталось четыре, и нате вам. Я и не поверил, когда узнал. Если бы вертолет не разбился, он бы уже где-нибудь… Демократия, вертолеты частные!.. Деньги имеешь – все можно. Поэтому и бьются. Во-первых, в технике не разбираются, во-вторых, наверняка вертушка старая, вот и рухнула. Да если бы не отец одной из пассажирок, так бы и не знали о том, что люди погибли. Потом, конечно, выяснилось бы, но гораздо позже. Какой-то новый русский своих друзей на побережье оттащил. А там, чтоб не порожняком возвращаться, людишек набрал. И рухнул. Вот так и живем, за свою смерть и то платить приходится.

      – А самолетов сколько падает, – сказал третий милиционер. – И все сейчас на износ работает. Все желают деньги большие зарабатывать, а вкладывать ничего не хотят.

      – А ты откуда знаешь? – Афанасий пристально посмотрел на сидевшего за столом с кружкой горячего чая небритого мужчину.

      – Сами понимаете, как все узнается. Он с бабой какой-то и ее мужиком сейчас где-то в районе Пьяного Медведя. Менты поиск прекратили, пурга там метет дай Боже! Охотников подключили из бригады Сивого, но и те возвернулись, заметает страсть как…

      – А вертолет, значит, того-самого? – спросил Афанасий.

      – Да. Он в камни врезался на Оленьей сопке.

      – И что? Цела машина-то?

      – Да нет, сгорела. Не сразу полыхнула, а чуть погодя. Трое успели уйти – баба с мужиком и Ванюха. А бабу с зятем мужик какой-то ждал. Хрен его знает где, но он кипиш и поднял. Вертолет из Медвежьего угла взлетел. Лихо Ванюха ментам кукиш показал. Они его на побережье ждут, а он в сопки подался.

      – Значит, живой остался, – проворчал отец беглеца. Стоящая у двери женщина всхлипнула. – А ты не разводи влагу-то, Тамарка, жив Ванька, и то хорошо.

      – Да чего ж хорошего-то? – ответила она. – Как зверя его ловят. А ведь это ты его таким сделал, Афанасий, когда его в интернат…

      – Цыц, баба! Какой есть, такой и есть. Сама знаешь, что не виновен он ни в первый раз был, когда ему год за сынков директора прииска и начальника милиции дали, и сейчас ни за хрен срок получил. Все говорили, что Торовы сами на него бросились по пьяному делу. Но они менты, а значит, правды там никакой нету. Сбег он сама знаешь почему. Натка, эта лисица бешеная, кукушка, едрена вошь!.. Вот Ванька и решил что-то для дитя сделать, иначе на кой хрен он убег бы?…

      – А мы что, – всхлипнула женщина, – чужие али злыдни какие? Неужто не…

      – Сам желает удостовериться, – перебил ее муж, – или этой шалаве башку свертеть. Наша кровь, деновская.

      – И чего ж ты так доволен-то? – рассердилась она. – Сына потеряли.

      – Цыц, баба, – привычно одернул ее Афанасий и посмотрел на допивавшего чай небритого. – Вот что, Егор, возьми-ка кого-нибудь в спутники и отправляйся в те места, в район Чистой воды, к избушке. Ванька должен там объявиться. Помнишь, два года назад ходили за оленями к Якуту?

      – Помню, Афанасий Семенович, – кивнул Егор. – С собой возьму Сашку Латыша, он мужик нормальный.

      – Тамара, – приказал Афанасий, –