Шерлок Холмс Мценского уезда. Станислав Сергеев

давай рассказывай, что там у вас случилось и чем зек вам может помочь».

      Пауза, и теперь очень осторожно заговорила Шиза-Два, нежным, дрожащим от перепуга голоском явно молоденькой девушки.

      «Уважаемый Ушедший, мой отец полковник Арцеулов Аристарх Петрович штаб-офицер Российской Императорской армии был обвинен в предательстве и лишен всех чинов и наград. Не перенеся позора, застрелился. Мой брат прапорщик Арцеулов попытался восстановить честное имя отца, но был обвинен в попытке смертоубийства, также лишен всех чинов и сослан на каторгу. Мою матушку от горя хватил удар, и мы практически без средств существования живем в Мценске у родственников матушки, которые не бросили в трудный час. У меня ничего нет, кроме женской добродетели…» – и она замолчала, как я понял, борясь со слезами.

      Я выдержал паузу, явственно слушая всхлипы, и наконец-то ответил:

      «Так чего ты хочешь от меня?»

      «От вас?»

      Она на несколько мгновений замолчала и с новой интонацией, в которой уже были слышны сила и жесткость, проговорила:

      «Справедливости и кары тем, кто оболгал моего отца и брата, кто виновен в том, что моя матушка не может ходить, говорить и каждый день гаснет от тоски. Кары им, так как я уверена, что это одни и те же люди, не побоявшиеся кары божьей за свои прегрешения».

      Я усмехнулся. Как-то все уже странно звучало.

      «Хочешь их определить, доказать вину и завалить?» «Завалить?» – не поняла она моего сленга.

      «Ну, в смысле ликвидировать, убить…»

      Опять пауза, видимо, девушке было трудно это сказать, но прошли мгновения, и она с силой и злостью выдавила из себя:

      «Они должны ответить за всё».

      Я опять усмехнулся.

      «Ну а если это люди, занимающие большие посты? Сфабриковать обвинение в предательстве и отправить на каторгу офицера по подставе, для этого нужны немаленькие связи на высоком уровне».

      Опять, несмотря на мой сленг, она меня поняла и уже спокойно ответила:

      «Перед судом божьим все равны».

      Хм, очень прочная позиция, сбалансированная, мотивированная и как-то уж созвучная моей ситуации. Тут, возможно, у меня крыша едет, и подсознание, настроенное на месть, начинает как-то обыгрывать ситуацию, которую я давно загнал куда-то глубоко, и во что это может вылиться, даже думать не хочется. Но все-таки решил довести разговор до логического завершения и уже утром однозначно идти к другу-психиатру, сдаваться с повинной.

      «Хорошо. Мне для начала нужно кое-какие ответы, чтоб принять решение».

      Она слишком поспешно ответила:

      «Конечно-конечно».

      «Мне необходимо знать, где служил ваш батюшка, когда это все произошло, какой у вас сейчас год, и где вы сейчас проживаете».

      «Батюшка служил в штабе 13-го армейского корпуса, и его обвинили в передаче каких-то планов наступления туркам в начале 1878 года. Сейчас конец марта 1881 года и живу я с матушкой в Мценске».

      «Хорошо. Пока этого достаточно».

      Перед тем как я окончательно проснулся, на мгновение перед глазами промелькнул настолько явственный