Черный венок. Марьяна Романова

шорты.

      Подойдя к забору – невысокому, скорее условному, он несколько раз крикнул: «Есть кто?» И только после этого толкнул податливую калитку. Тотчас же из дома навстречу ему выбежала приземистая коренастая бабенка, чьи мягкие волосы взбила в прозрачный пух давно вышедшая из моды вертикальная химия.

      Вот она была типичной деревенской жительницей – широкое обветренное лицо с ранними морщинками, в которых намертво впечатался грязноватый загар, серые, чуть навыкате, глаза, смотревшие на явно городского приезжего с подозрением, руки испачканы в тесте.

      – Вам кого? – прищурилась женщина.

      – Здравствуйте. – Марк воспользовался самой обаятельной из своих улыбок. – Я ищу дом Клюквиных. То есть, возможно, у хозяйки другая фамилия…

      – Так Тоня померла давно, – удивилась пучеглазая. – Чегой-то вы теперь о ней вспомнили?

      У него сильнее забилось сердце. Марк даже не ожидал, что будет так волноваться. Вернее – он вообще не ожидал напасть здесь на Верин след. В глубине души был уверен, что и пресловутый Верхний Лог, и скончавшаяся тетка, и неожиданное наследство – не более чем плод ее буйной фантазии. Дурацкий предлог, чтобы уйти от него по-английски.

      «Ты же знаешь, от стабильности я хирею» – любимая ее фраза.

      – Или наследничек? – почему-то обрадовалась тетка. – Да там нечего и наследовать-то, дом почти развалился. За ним не смотрел никто, все разворовали, окна повыбивали… Прошлой зимой упала стена в сарае, огород зарос… Хотя я собиралась посадить там картошку, все равно стоит бесхозный.

      – Да нет, я не наследник, – поспешил Марк успокоить алчную соседку. – Я человека одного ищу. Девушку.

      – Рыжую? – деловито спросила женщина.

      Марк нашарил в кармане ветровки упаковку бумажных платков, вынул один и обтер вдруг вспотевший лоб.

      – Да вы сядьте, вон как умаялись, – предложила баба, поняв, что на ее желание самовольно захватить чужой огород приезжий никак не реагирует. – Меня Марьей Петровной зовут. Можно просто Маша. Тоню Клюквину я с детства знала, и рыжую вашу видела. Она ко мне заходила, даже купила молока. Вам, кстати, не надо?

      – Можно, – машинально согласился Марк, чем окончательно завоевал расположение хозяйки.

      Они присели на узкую лавочку, прибитую прямо к стене дома.

      – Ее Верой звали, рыжую девушку, – тихо сказал Марк. И сам содрогнулся – оттого, что вдруг заговорил о ней в прошедшем времени.

      – Может, и Вера, – согласилась Марья Петровна, – не помню. Она у меня недолго была. Я ей дом открыла, показала все. Она выпила молока, забрала ключи и уехала. Ей надо было успеть в Ярославль, к нотариусу.

      – Уехала? А… Она пошла на станцию?

      – Ну да, здесь недалеко. Часа полтора идти. Как раз успевала на двухчасовой поезд. Но больше я ее не видела.

      – Вот и я тоже, – вздохнул Марк. – А вы не знаете, к какому именно нотариусу она отправилась?

      – Откуда мне знать, – поджала губы женщина. – Она мне не докладывалась… А что, с ней случилось что-то? – Пустые