Черный венок. Марьяна Романова

но главному редактору казалось, что статья недостаточно остра и правдоподобна.

      Жанна сидела, свободно откинувшись на спинку массивного кожаного кресла, смолила неизменную сигарету, цедила трогательно замаскированный под утренний чай коньяк и время от времени с грохотом опускала унизанную массивными перстнями руку на поверхность стола, что заставляло ее жертву глубже втягивать шею в воротник прокуренного свитера.

      – Говно это, а не материал! – припечатала мадам Колос. – И мне странно, что ты тут еще оправдываешься, а не лобызаешь мне ноги, умоляя, чтобы тебя не уволили.

      Корреспондент с тоскливой опаской покосился на большие ступни главного редактора.

      – Не умеешь хорошо врать – не берись! Я всегда говорила, что не против красивого вранья, но твоя байка – просто детский сад, страшилка для впечатлительных пионеров!

      – Зато это правда, – обиженно возразил корреспондент.

      – Не смеши мою жопу! – Жанна всегда бравировала своей фирменной разнузданной грубостью. – Ладно, уважаю за то, что не мямлишь и не оправдываешься. Смотрелось бы еще более жалко… Но на будущее учти – мне нужна фактура. Если уж сочиняешь вампирскую байку, то пусть в ней будут кровь, кишки и вопли ужаса.

      – У меня вовсе не вампирская байка, – надулся автор. – И я написал, что тела были разодраны в клочья. Что в лесу находили кровавые ошметки, и было невозможно понять, чьи это останки – человека или животного. А что стало с той бедной женщиной… Ее мужа приговорили к двадцати пяти годам строгого режима, а он плакал и клялся, что весь тот вечер спал в сарае пьяный. Вы посмотрите на его фотографию – он же алкоголик, у него наверняка трухлявая печень и едва хватает сил поднять к губам стакан с сивухой! Разве такой хлюпик смог бы своими тонкими ручонками за полтора часа раздробить все кости жены и чуть ли не измельчить их в труху? – Корреспондент раскраснелся, нелепые очочки в дешевой пластмассовой оправе съехали набок, на лбу выступили мелкие бисеринки нервного пота.

      Жанна снисходительно улыбнулась. Ее почему-то всегда тянуло к идейным сумасшедшим, она многое могла простить за огонь в глазах и умение с пеной у рта доказывать свою правоту.

      – Ладно, ладно, – успокаивающе подняла ладонь главный редактор. – Как тебя, говоришь, зовут?

      – Савелий, – смутился очкарик. – Можно просто Сева. Я у вас недавно работаю.

      – Савелий… – задумчиво протянула мадам Колос.

      А что-то есть в нем, в Савелии этом. Пусть его немного карикатурная внешность и не имеет ничего общего с понятием sex appeal, но в нем чувствуется стержень. Приди парень в редакцию лет десять назад, Жанна бы еще сделала на него машинальную стойку, взломала бы его коды и выпустила его огонь наружу. Ну, или хотя бы предприняла попытку узнать, может ли он любить настолько истово, как рассказывает сейчас о расчлененке и живых мертвецах.

      – Означает – «испрошенный у Бога». Я поздний ребенок, меня мама в