Избранные труды. Том II. З. З. Зинатуллин

дознания, следователь и суд получают такие данные. Из такого конструирования закона и выводилось понимание доказательства как органического единства фактических данных и их источников[128], а также «двойственное» понимание доказательств – как самих фактических данных и как материальных носителей таких данных (источников доказательств)[129].

      В процессуальной литературе авторы не ограничивались обзором точек зрения на понимание доказательств, но и обстоятельно анализировали каждое из них. При этом справедливо отмечалось, что «нельзя ни отрывать фактические данные от их источников, ни противопоставлять их друг другу. Они органически связаны между собой, находятся в тесном взаимодействии. Но это – диалектическая взаимосвязь, не исключающая самостоятельности каждой из упомянутых категорий… При всей своей взаимообусловленности они являются различными видами средств процессуального доказывания, каждый из которых имеет своеобразное назначение и специфическую доказательственную природу»[130].

      И хотя новая редакция понимания доказательств, данная в ст. 74 УПК РФ 2001 г., не устраняет возможности различной их трактовки, тем не менее и из нее видно, что законодатель проводит различие между собственно доказательствами, каковыми в соответствии с ч. 1 этой статьи «являются любые сведения» об имеющих значение по уголовному делу обстоятельствах, и их носителями, перечень которых дан во второй части указанной статьи. Допущенная законодателем в определенной мере терминологическая неточность, что «в качестве доказательств допускаются 1) показания подозреваемого, обвиняемого:… б) иные документы» (ч. 2 ст. 74 УПК РФ), легко устраняется при обращении к трактовке в ст. 75 УПК РФ недопустимых доказательств и при содержательном анализе терминологии законодателя отдельных видов доказательств, закрепленных в ст. 76–84 УПК РФ. То, что законодатель называет здесь доказательствами, есть не что иное, как носители сведений об обстоятельствах предмета доказывания по уголовному делу. «Доказательства и представляют собой, – как замечает А.И. Трусов, – не что иное, как определенные знания… в одних случаях – в форме устных сообщений, сделанных на допросах (в виде показаний свидетеля, потерпевшего, обвиняемого или подозреваемого) и зафиксированных в установленном законом порядке в материалах дела; в других – в форме письменных сообщений (в виде документов, протоколов и т. п.); наконец, в третьих – в форме сообщений, которые удается получить в ходе следствия и суда от “немых свидетелей”, т. е. с помощью вещественных доказательств»[131].

      Доказательства и их источники (к их характеристике мы еще вернемся) при всей своей взаимосвязи и взаимообусловленности вполне могут и должны рассматриваться как разновидности средств уголовно-процессуального доказывания.

      Однако этим возможный перечень средств уголовно-процессуального доказывания не исчерпывается. Дело в том, что фактические

128

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе / Под ред. Н.В. Жогина. М., 1973. С. 227–228; Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / Под ред. П.А. Лупинской. М., 2001. С. 169.

129

См.: Трусов А.И. Основы теории судебных доказательств. М., 1960. С. 52.

130

См.: Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань, 1973. С. 96.

131

Курс советского уголовного процесса: Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова, И.И. Карпеца. М., 1989. С. 553.