Полет орлицы. Дмитрий Агалаков

отряды милиции, то сейчас бы нашлись такие, кто надумал бы открыть ворота самозванцу. Но паникеров ловят и сажают под замок, поэтому будьте покойны. А что до Девы, однажды мы и ее посадим в клетку, и все увидят, что она – пустое место.

      – Благодарю вас, монсеньор, – поклонился рыцарю Клеман де Фокемберг. – Вы меня успокоили. И да благословит нас Господь!

      Поглазев на неприятеля, секретарь отправился продолжать свою летопись. Человек, с которым он говорил, был не кто иной, как Луи Люксембургский – родной брат Жана Люксембургского, помеченного секирой Ксентрая. Луи совмещал при английском дворе несколько должностей. Он был канцлером английской части Франции, комендантом Парижа и начальником английского гарнизона столицы, еще – епископом Терруанским и личным другом лорда Бедфорда.

      Уехав подавлять бунты в Нормандию, Бедфорд оставил Луи Люксембурга оборонять Париж. И за то время, пока король Франции решал – нападать ему на столицу или нет, идти за Жанной и Алансоном или не идти, Луи Люксембургский, следуя наказам Бедфорда, превратил Париж практически в неприступную цитадель, попутно расправляясь со всеми, кто мог бы выдать столицу неприятелю.

      …Чистым и свежим был утренний воздух на холмах Монмартра, звонким пенье птиц. Но грозным было идущее к стенам Парижа воинство – сотни солдат, пушки и вновь сотни солдат. И лестницы, лестницы…

      – В такой день можно полюбить весь мир, – сказала Жанна. – Забыть о крови. Если бы не война!

      Мир разделился. Есть французы, а есть англичане и бургундцы. Есть ее армия и есть Париж, готовый оказать сопротивление своему королю – помазаннику Божьему. И никакое пение птиц, даже райских, не остановит ее! Окутанные первым увяданием осени холмы Монмартра – последняя черта перед беспощадным приступом.

      – Сегодня день Рождения Богородицы, Жанна, – осторожно сказал Алансон. – Вы не забыли?

      Забыла! Сердце Жанны больно сжалось. Еще четыре месяца назад она бы не позволила себе проливать кровь в такой день! Четыре месяца назад она бы запретила даже думать о войне – и молилась бы: за себя и других. Как в старинные рыцарские времена, когда святая церковь устраивала воскресные перемирия! Но все изменилось. Теперь она думает о стратегии, о том, чтобы не потерять лишнего дня, а ее чистая вера, куда она подевалась?

      Девушка перехватила взгляд Рауля де Гокура – он с любопытством смотрел на нее.

      – Не забыла, мой прекрасный герцог, – гордо улыбнулась Жанна. – Этот день станет великим днем!

      – Вы знаете, я верю вам! – кивнул Алансон.

      – А раз так – командуйте штурм. Господь на нашей стороне!

      Тем временем Клеман де Фокемберг добрался-таки до своего кабинета. Он открыл тетрадь и, смочив горло глотком вина, поразмыслил над увиденным. А далее обмакнул перо в чернила и записал следующее:

      «Четверг, 8-й день сентября. Праздник Рождества Богородицы. Солдаты мессира Карла де Валуа