Полет орлицы. Дмитрий Агалаков

Ксентрай и Ла Ир мстили за Рувре, где англичане истребили их полки, а Орлеанский Бастард – за родной Орлеан, который годоны мучили долгие месяцы.

      Жанна не участвовала в этой резне – она наблюдала за ней. Поднимать солдат на решающую битву – да. Штурмовать крепость и выбивать из нее неприятеля – конечно. Рисковать жизнью, когда противник сильнее тебя, – это для нее.

      Но не так.

      А это была та война, о которой она не хотела думать. Которую она презирала. В ней мало что оставалось праведного. Это было истребление. Так волки вырезают овец, забравшись в овчарню. Жанне составил компанию Рене Анжуйский – ему тоже не хотелось участвовать в бойне. Больше всего французские рыцари, друзья Жанны, ненавидели английских лучников – простых крестьян, что во всех битвах, ничего не зная о чести и «рыцарской войне», расправлялись с аристократами, как ловкий мясник на бойне расправляется с неуклюжим быком. Смерды подняли руку на знать – и теперь они платили за это. За английского виллана нельзя было получить выкупа, но можно было насладиться вволю священной местью, срубив ему голову мечом, раздробив ее молотом. Наколов крестьянина, как поросенка, на копье!

      Холмы под Пате оказались алыми от английской крови. И трава, которой только предстояло вырасти на них, должна была стать английской травой…

      Более двух тысяч захватчиков полегло в этой бойне. И только пять французов! Пять! Это был полный разгром, в который трудно было поверить – и тем, и другим. Многотысячную армию разгромили несколько передовых отрядов – основное войско, где оставалась Жанна и Рене, так и не вступило в бой! И только Фастольф ушел с небольшой частью армии – его отпустили, предавшись расправе.

      Потон де Ксентрай лично сопровождал пленного английского рыцаря. Тот шел со связанными руками. Конец веревки был зажат в кулаке Ксентрая, обтянутом железной перчаткой.

      Пленного подвели к Жанне.

      – Узнаете, Дама Жанна, этого человека? – поинтересовался Потон.

      – Кто это? – спросила она. Неожиданная догадка поразила ее. – Сэр Талбот, неужели… это вы?

      Джон Талбот, граф Шруссбери, усмехнулся:

      – Буду честен – мне видеть вас не так приятно.

      – Господи, – покачала головой Жанна. – Почему?

      Англичанин нахмурился – он не понимал ее.

      – Сколько раз я писала вам, предупреждала о том, что вас ждет, – объяснила свой вопрос Жанна. – Почему вы не послушались меня? Ваших солдат перебили, сами вы – с веревкой на шее. – В ее глазах заблестели слезы. – Почему?

      Талбот опустил глаза.

      – Военная фортуна бывает переменчивой, – только и ответил он.

      Жанна покачала головой – она хотела сказать, что все это того не стоило, но он так и не понял ее! Девушка взглянула на своего капитана, но и тому была непонятной ее скорбь. Это она искала истину. Они воевали, потому что хотели воевать.

      И все-таки