Не потерять человека. Георгий Вайнер

чего-нибудь на кухне, залезу в угол дивана в отцовском кабинете и требую от него сказку!

      – А он тебе рассказывал сказки?

      – Папа рассказывал мне одну сказку, бесконечно длинную, он ее сам для меня придумывал… – В голосе Лены слышалась любовь к отцу. – Про витязя Циклона, который полюбил сказочную фею Цикломену и все время воевал из-за нее со злым принцем Антициклоном. Я уж не помню, чем там у них закончилось соперничество…

      Шестаков долго смотрел ей в глаза… Так долго, что она покраснела. И спросила:

      – Ну что ты так на меня смотришь?..

      – Я помню, чем закончилось, – весело сказал Шестаков. – Циклон подстерег на архангельском пирсе Цикломену и, не снимая рабочей робы витязя, признался ей в любви. А потом поцеловал в сахарные уста…

      Берс тщательно прицелился из револьвера, подняв его на уровень лица.

      Плавно нажал спусковой крючок.

      Раздался выстрел, и вбежавшему в комнату Чаплицкому представилось невероятное зрелище: голова Берса со странным стеклянным звоном разлетелась фонтаном сверкающих колючих осколков.

      Чаплицкий застыл на месте.

      Придя в себя, медленно спросил:

      – В чем дело? Вы с ума сошли, Берс?

      Берс задумчиво рассматривал револьвер, стоя перед разбитым зеркалом.

      Потом так же медленно ответил:

      – Насколько я могу судить, нет… Пока…

      – Тогда зачем?..

      – Мне пришло в голову, что никому не удается увидеть собственную смерть… как бы со стороны.

      Чаплицкий прищурился:

      – И вы решили порепетировать перед зеркалом?

      Берс с отвращением бросил револьвер на диван.

      – Да. Человек должен знать, как он выглядит, отправляясь ад патрэс…

      – Возрадовались бы ваши праотцы, ничего не скажешь, – насмешливо протянул Чаплицкий.

      Берс нехотя покосился на него:

      – У вас есть ко мне претензии?

      – Ну что вы, сэр… Не то слово… Н-но… – Он пожевал губами, будто подбирая слова.

      – Да?

      – Выражаясь поэтически, в прелестном бутоне вашего цветочка сидит здоров-у-ущий червяк. Вы клонитесь долу, как Пизанская башня…

      Берс безразлично возразил:

      – Ну, допустим. Я – как Пизанская башня. Клонюсь. А вы несокрушимы, как Гибралтарская скала. Допустим… Но если не так… аллегорически?

      – Пожалуйста. Наша бедная родина истекает кровью, а ее защитник репетирует собственную кончину перед зеркалом, как… простите меня… как провинциальный актер!

      – У вас есть для меня более интересное занятие? – задиристо спросил Берс.

      Чаплицкий спокойно ответил:

      – Есть. Сегодня на рассвете в Архангельский порт прибыл транспорт «Руссель». Он доставил из-за границы котельный уголь, на котором большевистский караван пойдет за сибирским хлебушком.

      – И что?..

      Чаплицкий присел к столу.

      – Если вознести транспорт к небесам… а говоря точнее, опустить его на дно морское… Вопрос о хлебном походе просто закончится.

      – Вы хотите поручить это мне? – спросил Берс вяло.

      Чаплицкий