Хранитель талисманов III. Юлия Давыдова

Даже сейчас, когда половина приборов отключилась из-за разрыва кабелей крыла и электронная диагностика показывала отсутствие ответа от датчиков хвостового руля и левого крыла. Корчагин не успел отвести авиалайнер от светящегося кольца, уже поздно было отворачивать. Но при проходе через него кончик полукрыла попал в гаснущий участок круга, и его отсекло, будто лезвием. Срезанный край пролетел мимо кабины, а за ним и кусок хвостового руля.

      – Посадишь машину? – спросил Никита. – Сможешь? Как зовут тебя?

      От количества вопросов Сергей растерялся ещё больше и сильнее сжал штурвал, молча рассматривая незнакомого человека перед собой.

      – Ну-ка очнись! – приказал Велехов. – Ты пилот российской авиации, у тебя на борту сто шестьдесят человек. Ты помнишь?

      Сергей, поражённо глядя на него, кивнул.

      – Так вот ещё раз, – Никита крепко нажал на его плечо: – Мы тебе поможем. Надо посадить самолёт и спасти людей. Ты понял?

      Корчагин сглотнул.

      – Зовут как? – повторил Велехов.

      – Сергей.

      – Я Никита, Сергей. Что с твоим самолётом?

      – Потеряли левое полукрыло и хвостовой руль, – сдавлено прошептал Корчагин.

      – Ясно, посадить сможешь? – повторил Велехов.

      Сергей заставил себя проглотить ужас и хрипло ответил:

      – Ты не понял. Без руля самолёт не управляем. Мы просто летим вперёд на одной высоте пока работают двигатели.

      – А, – Никита поглядел на руки пилота, вцепившиеся в штурвал. – А чего так держишь тогда?

      – Срезана треть левого полукрыла, – выдавил из себя Корчагин. – Удерживаю от крена.

      – Молодец, – кивнул Никита. – Так и держи.

      В кабину вошёл Вурда, вызвав у Сергея ещё один нервный спазм, взглянул через лобовое стекло и заметил:

      – Так, Серёж, надо поворачивать и быстро.

      Никита проследил взгляд ворлака и выругался. Прямо по курсу перед низко летящим самолётом рисовалась зигзагообразная линия гор.

      – Не получится, – сдавлено прошептал Корчагин. – Я же сказал: без хвостового руля и с повреждением полукрыла мы не наберём высоту и повернуть не сможем.

      Он сглатывал, говоря это, потому что от всего происходящего накатывала тошнота. И всё поворачивался посмотреть в салон, где, как ему казалось, развернулся ад. Какая-то грязь, слизь и кровь на стенах. Тела пассажиров, опутанные чем-то, висящие под потолком и разорванное тело… кажется, коня! Который был человеком. Который только что держал его за голову когтями. Всего минуту назад. И эти люди рядом – неодетые, высокие, с рельефными крепкими фигурами, как у команды бойцов, и кожей, расписанной цепочками каких-то символов…

      – Э, парень, – Никита, заметив, как пилот стремительно бледнеет, быстро нахлестал его по щекам: – Ну-ка, ну-ка, Сергей! Кроме тебя самолёт никто не посадит. Потеряешь сознание и нам всем конец.

      Корчагин всё-таки очухался, но прошептал в полной уверенности:

      – Я тоже не посажу. Мы разобьёмся.

      – Да что ты какой пессимист? – прозвучало за спинами.

      Иван