Остров Немо. Георгий и Геннадий Живовы

прошу о разводе.

      Крюгер сел, тяжело выдохнув, и задел Джулиуса, который отдернул плечо, чтобы Крюгер на него не опирался.

      – Эмма, вы сами выбрали себе супруга, верно?

      – Верно. Но я не люблю его.

      – Знаете, это предмет отдельного разбирательства, мне кажется, мы сегодня собрались совсем по другому поводу. Вы понимаете, что с разводом вас отправят в бордель, да? Тогда постарайтесь наладить отношения. Прошу вас, – Судья указал ей на дверь.

      Эмма попятилась к дверям, подчиняясь жесту Судьи.

      Хоть Судья и предполагал, что Лон отправился вместе с Орландо, но отчего-то никто этого не подтвердил. Ни одно свидетельство на то не указывало.

      – Лон. Может, вы знаете, где он? – Судья задал Даните свой традиционный уже вопрос.

      – Я… нет, нет.

      – Надо же! И никто не знает! Даже заговорщики не знают!

      Данита стала заметно тяжело дышать – бедная девочка не умела скрывать эмоций.

      – Что с вами?

      – Ничего. Я волнуюсь, я первый раз на суде.

      – Свободны. Ну что ж. Будем считать, что Лон – на лодке. Во всяком случае, если не на лодке, он найдется.

      Судья объявил перерыв на полчаса, чтобы все могли пообедать. Сам он отправился в свой кабинет, где лег и привычным движением подозвал прислужника, который, хорошо зная своего господина, принялся массировать ему ноги.

      – Понежнее, мой мальчик, – пробормотал Судья и отключился, но поспать ему не удалось. Без стука и предупреждения зашел Зилу.

      – Вы хотите оставить мальчишку?

      – Оставить в живых? Посмотрим. А разве он виновен?

      – У него кровь на руках.

      – Зилу, мы же оба знаем, что убийства начались задолго до того, как этот студентик вообще ступил на наш берег.

      – А если это совпадение?

      – Зилу, ты хочешь крови только потому, что у тебя из-под носа увели лодку. Ты в бешенстве и имеешь на это право. Но если мы казним мальчишку, а убийства продолжатся, люди не потерпят.

      – И что они сделают?

      – Они нам головы оторвут. И если ты думаешь, что твое оружие нас спасет, то ошибаешься.

      – Судья, вы напрасно решили поиграть в гуманизм.

      – Зилу, я не играю. Послушаем его, и я посмотрю на реакцию хотя бы глав кланов. И не смей давить на них, я же все равно узнаю. А теперь оставь меня, а? Хочу отдохнуть, все это выматывает.

      Впрочем, после ухода Зилу, несмотря на все старания чуткого Прислужника, который оценил настроение патрона и даже открыл последний пузырек специального массажного крема, применяемого в исключительных случаях: когда Судье надо было успокоить расшатанные нервы, или тот расслабиться не сумел. Он думал о мальчишке – что, может, и придется его казнить. Судья сердито брыкнулся: «Что ж ты щиплешься!», хоть Прислужник ничего и не защепил, а теперь устало опустил руки от неспособности помочь своему господину. Судья встал и так быстро, как только мог, направился к комнате, где был заперт, под охраной Фостера, Чепмен.

      – Пусти! – тем же тоном, что и с Прислужником, Судья