Древний Рим. Имена удовольствий. Регина Грез

слабеньким вином на льняной тряпочке были разложены суховатые лепешки, мисочка с оливками и щедрый ломоть сыра.

      Что и говорить, первая древнеримская трапеза удалась на славу. Клодий поглядывал в мою сторону с любопытством и даже улыбался, чем привел меня в отличное расположение духа. Замечательный дяденька, мы непременно поладим, и без всяких там спонсоров обойдусь, выдумали тоже! Замуж или в разврат… хорошенькие варианты для дамы из эмансипированного века. Нет уж, мы пойдем своим путем.

      – Мир этому дому! Да вознаградят вас римские боги за ваше гостеприимство, дорогой мой поэт!

      – Да… когда-то я считался достойным поэтом и даже начал задирать нос. И даже осмелился посвящать свои оды прекрасной Валерии Сцилле, но вскоре за это же и пострадал. Жених божественной Валерии нанял бродяг и меня жестоко избили прямо перед ее паланкином, она смотрела сквозь занавески и и потешалась, давая советы моим обидчикам. Я думал, что не переживу подобного унижения. Время все лечит, правда, с того дня я не могу быстро ходить и вдохновение покинуло меня.

      – Какие тут у вас нравы царят! А женщины какие жестокосердные, вы же ей оду посвятили, могла бы и заступиться.

      Клодий уныло вздохнул:

      – А потом тяжба с Флавием, долгое лечение… дурные привычки и скверные друзья, которые исчезли, как только растранжирил состояние. Сначала я еще чего-то ждал, думал, поживу один, как аскет и от перенесенных страданий напишу величайшую поэму, мое имя услышат, обо мне еще будут говорит у входа в Ульпиеву базилику или на Форуме Цезаря, но этим мечтам не суждено было сбыться. Боги отняли у меня дар красноречия.

      – Ага…

      И сейчас же до меня кое-что дошло! Я от волнения поначалу не придала этому должного значения.

      – А на каком языке мы сейчас с тобой разговариваем?

      Римлянин покосился на меня с удивлением, даже жевать свой хлеб перестал.

      – Латынь, разумеется. Хотя, я прекрасно говорю также по-гречески. Удивляюсь твоим вопросам, Наталия, впрочем, как и твоему странному произношению. Ты из Этрурии, я верно понял?

      – Этрурия… да-да, точно, я же русская… из народа этрусков. Конечно! Этруски живут на северо-западе Аппенинского полуострова, и я как раз оттуда. Привет!

      – Привет! А чему ты радуешься?

      Но я ликовала, поскольку наконец смогла сочинить внятную легенду о моем происхождении. Да здравствует неведомая Этрурия и ее древние жители, нынешние тосканцы! Буду пока числиться среди них, надеюсь, паспорт с меня Клодий не спросит. Но самое-то главное, оказывается, я теперь такая продвинутая дама, что свободно говорю на латыни. Вот это сюрприз!

      – Дорогой Клодий, прости, что перебила тебя, продолжай, пожалуйста, свой печальный рассказ, вот ты остался один, покалеченный разбойниками и любовью, а также весь в долгах…

      – Когда я осознал, что вдохновение исчезло, хотел себя убить, а потом вдруг подумал, что всегда успею перерезать вены или принять яд, мне стало гораздо легче. Так я и жил одним днем, а вдруг да случится