Наследник для Шаха. Анна Гур

черту все!

      Больше ни секунды не задержусь. Мчусь к двери, забываю и про тележку, и про тряпки.

      Инстинкт подсказывает бежать…

      Я врезаюсь в дверь с размаху. Не знаю, почему мне казалось, что за мной побегут, но этого не происходит. Я дергаю за ручку двери, прикладываю ключ-карту трясущимися руками, едва попадаю по замку, нажимаю, но дверь не поддается…

      – Заперто! – срывается всхлипом с моих губ, прислоняюсь полыхающим лбом к белоснежной лаковой преграде, которая отделяет меня от свободы…

      Делаю по инерции еще пару попыток открыть дверь, ручка с отвратительным щелканьем становится на место и… чуда не случается.

      Я не могу открыть чертову дверь!

      Платье неприятно прилипает ко вмиг взмокшей спине, прикрываю глаза и дышу ртом, воздух выходит толчками, прикусываю губу. Замираю в тишине.

      А что, если я все это напридумывала?! Испугалась незнакомого мужчину, который, может, сейчас в шоке от моего поведения?!

      Сама себя накрутила.

      Пытаюсь собраться в ужасе от того, что меня никто не преследовал, не ловил и я сейчас выгляжу как идиотка…

      Шахов может подумать, что я припадочная. Пытаюсь найти оправдания и объяснения, успокоить себя, и все бы ничего, только вот дверь заперта…

      Больше нет позади злого голоса мужчины. Шахов завершил свой разговор.

      Я замираю в полной тишине, в которой отчетливо слышно сумасшедшие биение собственного сердца.

      Мгновения проходят под удары пульса в висках и сквозь гул в ушах я отчетливо слышу его голос:

      – Иди сюда.

      Глава 7

      Оцепенение спадает, отчетливо понимаю, что мужчина вновь перешел на русский. Больше нет злых гортанных ноток в голосе. Сейчас лишь тупая сталь, которая вспарывает загустевший воздух и врезается в меня.

      Шах обращается ко мне. Больше не к кому просто. Сглатываю сухим горлом отсутствующую слюну. Я в полном шоке, обескуражена и дезориентирована. Не могу себя заставить даже обернуться к олигарху.

      Не понимаю как, но мне удается настроиться на него, я чувствую настрой мужчины, его лютую злобу. Сейчас он страшен. Шахов в ледяном бешенстве, и я боюсь, так как единственный человек, запертый с ним в лоундже – это я…

      А что, если он решит выместить гнев на ни в чем не повинной уборщице?!

      Ядовитая догадка сковывает, меня бросает в жар. Хочется притвориться, что я не слышу его, что это не мне, а той, с кем говорил по телефону…

      Мало ли, милые бранятся, как говорится. Не хочется верить, что мужчина сейчас хочет, чтобы я к нему подошла.

      – Выпустите меня…

      Отвечаю, все так же упираясь лбом в дверь. Она приятно холодит горячий лоб.

      – Подойди.

      Выдает с нажимом и ломает все мои хрупкие надежды. Он приказывает. И опять меня окутывает властными интонациями и рокочущими сильными нотками в голосе. Шах говорит с легким акцентом, из-за чего у него получается выговаривать слова так вкрадчиво, что становится не по себе.

      Выдыхаю и разворачиваюсь резко на каблуках,