Васюткино озеро. Виктор Астафьев

искры, высоко поднялось пламя. Наконец из предрассветной мглы выплыл высокий, неуклюжий силуэт бота.

      Васютка отчаянно закричал:

      – На боте! Э-эй, на боте! Остановитесь! Заблудился я. Э-эй! Дяденьки! Кто там живой? Э-эй, штурвальный!

      Он вспомнил про ружье, схватил его и начал палить вверх: бах! бах! бах!

      – Кто стреляет? – раздался гулкий, придавленный голос, будто человек говорил не разжимая губ. Это в рупор спрашивали с бота.

      – Да это я, Васька! Заблудился я! Пристаньте, пожалуйста! Пристаньте скорее!

      На боте послышались голоса, и мотор, будто ему сунули в горло паклю, заработал глуше. Раздался звонок, из выхлопной трубы вылетел клуб огня. Мотор затарахтел с прежней силой: бот подрабатывал к берегу.

      Но Васютка никак не мог этому поверить и выпалил последний патрон.

      – Дяденька, не уезжайте! – закричал он. – Возьмите меня! Возьмите!

      От бота отошла шлюпка.

      Васютка кинулся в воду, побрел навстречу, глотая слезы и приговаривая:

      – За-заблудился я-а, совсем заблудился-а… – Потом, когда втащили его в шлюпку, заторопился: – Скорее, дяденьки, плывите скорее, а то уйдет еще бот-то! Вон вчера пароход только мелькнуул…

      – Ты, малый, що, сказывся! – послышался густой бас с кормы шлюпки, и Васютка узнал по голосу и по смешному украинскому выговору старшину бота «Игарец».

      – Дяденька Коляда! Это вы? А это я, Васька! – перестав плакать, заговорил мальчик.

      – Який Васька?

      – Да шадринский. Григория Шадрина, рыбного бригадира, знаете?

      – Тю-у! А як ты сюды попав?

      И когда в темном кубрике, уплетая за обе щеки хлеб с вяленой осетриной, Васютка рассказывал о своих похождениях, Коляда хлопал себя по коленям и восклицал:

      – Ай, скаженный хлопець! Та на що тоби той глухарь сдався? Во налякав ридну маты и батьку…

      – Еще и дедушку…

      Коляда затрясся от смеха:

      – Ой, шоб тоби! Он и дида вспомнил! Ха-ха-ха! Ну и бисова душа! Да знаешь ли ты, де тебя вынесло?

      – Не-е-е.

      – Шестьдесят километров ниже вашего стану.

      – Ну-у?!

      – Оце тоби и ну! Лягай давай спать, горе ты мое гиркое.

      Васютка уснул на койке старшины, закутанный в одеяло и в одежду, какая имелась в кубрике.

      А Коляда глядел на него, разводил руками и бормотал:

      – Во, герой глухариный, спит соби, а батько з маткой с глузду зъихалы.

      Не переставая бормотать, он поднялся к штурвальному и приказал:

      – На Песчаному острови и у Карасихи не будет остановки. Газуй прямо к Шадрину.

      – Понятно, товарищ старшина, домчим хлопца мигом!

      Подплывая к стоянке бригадира Шадрина, штурвальный покрутил ручку сирены. Над рекой понесся пронзительный вой. Но Васютка не слышал сигнала.

      На берег спустился дедушка Афанасий и принял чалку с бота.

      – Что это ты сегодня один-одинешенек? – спросил вахтенный матрос, сбрасывая трап.

      – Не говори, паря, – уныло отозвался дед. – Беда