Забытая федерация. Алексей Поганец

Мелкая сразу прильнула к форточке.

      Я, ученый прошлым разом, сразу связался с пилотами грузовика. Но не через рацию, разговор могут записать и оштрафовать пилотов. Ведь перевозить людей на подвеске груза не совсем законно. Поэтому связался через коммуникатор.

      – Привет, ребята, мы на месте, вылет скоро?

      – Через час.

      – Просьба большая, перед прыжком по рации сообщать.

      – Без проблем.

      – Спасибо.

      Спасибо сказать язык не отвалится.

      Только что вот делать тут целый час, нужно пойти и разместить всех, да ценные указания раздать.

      – Ну что, мелкая, насмотрелась? К матери пойдем?

      – А можно еще чуть посмотреть?

      Да хотя какая разница, где торчать, за две недели тут наговоришься, находишься, да и разругаться успеешь.

      – Ладно, смотри.

      Одну мелкую в кабине никак нельзя оставлять, это катастрофа будет, значит, с ней побуду. Только мне чем заняться? Как свободное время, так мысли об одном, точнее об одной. Что-то все больше и больше кажется, что Остроухая «Прости» написала в обвинительном тоне. Как я определил по одному слову? Не знаю, знаю лишь одно, что женский пол всегда иносказательно говорит. Простой пример: «Пойду пивка попью». «Иди». Вот это «Иди» никак не обозначает, что можно взять и уйти, как минимум нужно обнять и в шею поцеловать. А как максимум нужно тяжелую артиллерию привлекать, это сказать: «М-м, какой сегодня борщ вкусный сварила». И когда получишь «Да вали уже», вот тогда смело идти можно. Так и у меня что-то «Прости» не только прости значит. А сейчас узнаем, сеть-то еще ловит. Набрал Остроухой сообщение.

      «Ладно, каюсь, виноват, но пока не знаю в чем».

      Ну минимум минут пятнадцать, пока дойдет. Потом минут пять закипать будет, пока решит высказать всё. Значит, ответ через минут двадцать ждать нужно.

      Тут прорвало мелкую, и так долго сидела молча.

      – А что такое движется?

      – Это погрузчик контейнер везет.

      – А почему он светится?

      – Солнце от него, как от зеркала, отражается.

      – А куда он движется.

      В общем, вечные детские почему. Детей понять можно, они мир познают. Отвечать на вопросы надоедает всем взрослым, кому раньше, кому позже. Меня хватило на пятнадцать минут подробных ответов.

      – А эти куда летят?

      Я начал отвечать односложно.

      – По делам.

      – А те?

      – Тоже по делам.

      – А дела у них какие?

      – У каждого свои.

      – А те тоже по делам летят?

      – Да.

      Ровно через двадцать минут пришел видеовызов, ого, видно, чем то сильно задел, иначе просто написала бы.

      – Так, мелкая, сиди тихо, мне поговорить нужно.

      Я принял вызов, набрав воздуха в легкие, сказать приветствие и пару комплиментов. Передо мной появилась голограмма Остроухой. Она была немного бледной, сидела на кровати, закутанная в одеяло, лицо было по-прежнему очень красиво, но болезненно одутловатое. И я, вместо приветствий и комплиментов, выдал:

      – Ты