Прячься. Джейсон Пинтер

сияние. Одета Меган в свою любимую пижамку с Чудо-женщиной, длинные светло-русые волосы рассыпаны по подушке.

      Наклонившись, Рейчел ласково поцеловала теплую щеку дочери, чуть шевельнувшейся под одеялом. По полу разбросаны листки – рисунки и слова, в темноте толком не разберешь. Рейчел разглядела страничку с надписью «Детективный роман Меган Марин», и сердце ее переполнилось нежностью. Надо завтра спросить у дочери об этой книге. На цыпочках удалившись из комнаты Меган, Рейчел закрыла дверь.

      Пройдя в свою спальню, сбросила одежду и аккуратно повесила в гардероб. Поглядела на себя в зеркало. Она уже привыкла и к каштановым волосам, хоть это и не натуральный ее цвет, и к морщинкам у глаз – как раз вполне натуральным. Ей уже тридцать семь, на руках двое детей и полный рабочий день, так что поддержание тела и рассудка в надлежащей форме требует постоянных усилий.

      И это необходимо.

      Оба ребенка появились на свет с помощью кесарева сечения, и этим шрамом Рейчел горда. Руки у нее жилистые и сильные, сквозь кожу плеч и предплечий видны голубые вены. Такое далось ей тяжким трудом. Если бы Реджинальд Бартек видел, что Рейчел вытворяет со своим телом каждую ночь, когда дети отойдут ко сну, то дважды подумал бы, прежде чем избрать ее мишенью.

      Сняв майку, Рейчел провела пальцем по широкому рубцу длиной в пару дюймов чуть ниже грудной клетки, напоминающему опухший мизинец. Сестре в отделении неотложной помощи Рейчел сказала, что ее пырнул подросток, проходивший посвящение в банду, потому что под руку подвернулась. И солгала. Даже написала заявление в полицию.

      Самое чудовищное, что не нашли ни единого подозреваемого.

      Из-за этого шрама Рейчел приходится надевать только слитные купальники при посещении с детьми общественного бассейна. Дети шрама ни разу не видели, и она бы предпочла, чтобы так оно и оставалось. Если увидят, придется снова лгать, а Эрик – детектор лжи, какого еще поискать.

      Лишь раз, один-единственный раз шрам видел мужчина. Роман с местным акушером как-то перерос в нечто большее. Впервые оказавшись с ним в постели, она была чересчур захвачена моментом, чтобы скрыть шрам, и даже не представляла, сколько времени не чувствовала мужского прикосновения. Годы. А он, стащив с нее майку, охнул:

      – Тебя что, медведь терзал?

      Рейчел сказала, что в юности у нее удалили желчный пузырь. Он то ли принял объяснение, то ли ему было по барабану, и они продолжили. Но легкость и комфорт, с какими выскочили враки, потрясли Рейчел. И до конца отношений во время секса она отказывалась снимать футболку или майку. И когда шашни закончились, отчасти ощутила облегчение.

      Рейчел надела синие треники и удобную старую флиску. Потом достала из бумажника права Реджинальда Бартека. Внимательно рассмотрела. Фотография хорошая. На фото он улыбается. Свежевыбритый. С добрым взглядом. С виду приличный человек. Семьянин.

      «Порой за добрейшим взглядом таится чернейшая душа».

      Некогда эти слова сказал Рейчел адвокат, когда она сидела в зале суда, глядя через проход на другого мужчину, тоже с добрым взглядом.

      Перевернув права, Рейчел прочла