Эй, кто-нибудь дома?. Борис Брилёв

домиком на ветвях, поэтому когда в уют его сна назойливо забарабанил чей-то бесцеремонный кулак, он хрипло рявкнул в подушку:

      – Это должно быть делом исключительной важности!

      – О да, – весело заверил приглушённый переборкой голос из-за двери. – Исключительнее не бывает.

      Ну разумеется: Ин Фэй с ее раздражающей жизнерадостностью – кто же ещё, мысленно скривился он. Сделав ещё пару гребков в томном потоке небытия, он не без усилий вынырнул, наконец, на поверхность сознания и булькнул:

      – Сейчас буду.

      Какого дьявола, что там ещё стряслось у этих бездельников?

      – … и ты не сказала «сэр»! – оторвав мятое лицо от подушки, запоздало крикнул он вдогонку эху убегающих легких шагов.

      В снах не было необходимости притворяться кем-то, кем приходилось казаться для других, и можно было побыть тем, кем ты являешься на самом деле или тем, кем тебе уже никогда не стать. Конечно, если не считать кошмары, но плохие сны ему почти не снились – с этой ролью успешно справлялась реальность.

      Нехотя и без всякого намёка на грациозность отнюдь не свежим юным мотыльком он вывалился из кокона спальника в металлический холод личной каюты, на мгновенье задержав взгляд на мутном отражении на дверце шкафчика: потрёпанный стареющий мужчина, давно преодолевший свой кризис среднего возраста посредством безоговорочной капитуляции.

      Неуклюже запихнув грузноватое тело в истертый комбинезон с капитанскими нашивками, уже привычно сдавшись заедавшей молнии, он раздраженно захлопнул дверцу, за которым скрывалось маленькое тюремное окошко иллюминатора, откуда на него злобно уставился чёрный немигающий глаз бездонного космоса. Привычным движением насадив на лысеющую макушку мятую бейсболку с логотипом космобуксира «Скарабей» – для своих «жук» – и, засунув в опущенный уголок рта изжеванный трупик сигары, не подававшей признаков жизни уже добрый десяток лет, придал образу космического волка законченный вид. Итак, шкипер, долг зовёт.

      КАКОЙ-ТО РУССКИЙ ЦАРЬ

      – «Айвэн Сусэнен», – прочитала удобно расположившаяся в пилотском кресле Ин. – Кто это?

      Это было одной из ее уникальных способностей: уметь удобно устроить своё гибкое тело в любом месте и в любых обстоятельствах – не говоря уже о законном согласно штатному расписанию.

      Рядом с большими вычурными буквами названия на изъеденном оспинам метеоритных шрамов шершавом боку космической глыбы едва проглядывалось полустертое тавро прямоугольника, образованного тремя разноцветными горизонтальными полосами.

      – Видимо, какой-то русский царь, – мрачно процедил Бутч, коренастым дубом высившийся позади неё, скрестив на груди пару гидравлических молотов своих гигантских ручищ.

      – Ваши познания славянской истории впечатляют, мистер Фишер, – задумчиво пробормотал Майкл Питерс, масштабируя изображение с внешних видеокамер на мастер-экране.

      Дэниэл Смолл ссутулился на своём капитанском троне куцей рулевой рубки, едва вмещавшей всех членов немногочисленной команды, глядя на экран с таким выражением на лице, как будто наблюдал за гадюкой. Кривоватыми пальцами он машинально теребил маленький гнутый железный крестик, болтавшийся в вырезе не до конца застегнутого комбинезона, гоняя незажженный сигарный окурок из одного уголка рта в другой.

      – Так, ладно, что мы имеем? – наконец вздохнул он. – Штурман, я весь внимание.

      – Мы имеем ветхозаветную модель корабля на ядерной тяге, судя по всему, довоенных времён, предположительно русского производства, который дрейфовал встречным курсом без сигнальных огней и вообще всяких признаков активности, – монотонно продекламировал Питерс, грациозно выводя цепким ухоженным пальцем витиеватые узоры на тачпаде. – На вызовы не отвечает. Внешних повреждений не замечено. В реестре не значится.

      – Ну разумеется, – процедил Смолл.

      – Не нравится мне это, – подал голос Бутч.

      – Тебе никогда ничего не нравится, – хмыкнула Ин.

      «Да этой посудине, наверное, лет сто, не меньше», раздалось с галерки.

      – Дайте-ка общий план, – поморщился шкипер.

      Присутствующие молча уставились на заслонивший звезды исполинский темный силуэт, рядом с которым их корабль смотрелся утлой лодчонкой возле туши дохлого кита.

      – … Летучий голландец, – вдруг произнес сзади чей-то тихий голос. Кажется, Яна Белкина, юнги и новичка на борту.

      Все повернулись к сказавшему.

      – В смысле голландец? – наклонила набок изящную головку Ин. – Это же вроде русские.

      Тот с готовностью встрепенулся:

      – А это такая…

      – … нафталиновая морская легенда про корабль с проклятым экипажем, – перебил его Смолл с гримасой словно от зубной боли. – Сколько тебе лет, сынок, для детских сказок?

      – Я в детстве читал в одной книге, – смутился юноша. – В доме моего деда был чердак с морем книг. И в одной была эта история. Экипаж судна был обречен вечно скитаться по волнам мирового